Эрик Бутаков - Одиннадцать

Вова зачесал репу.

– Вот так сразу-у? – не зная, что ответить, Вова подбирал слова. – Интересные книги читать люблю. Я, вообще-то, много читаю. Но больше…

– Понимаю, по медицине, по специальности…

– И это само собой, – перебил Володя. – Но я и художественной много читаю.

– Не сомневаюсь, – согласился Ефим, чтобы не ставить в неловкое положение друга. – Не сомневаюсь – медики народ интеллектуальный, они отдыхают когда, или спирт пьют, или читают. А читают они много, не меньше спирта.

– Издеваешься, что ли?

– Ничуть! Прости, если тебе так показалось, я просто зарапортовался – спирт вспомнил.

– Ладно, прощаю, – Вова достал бурдюк. – Пить хочешь?

– Да, хочу.

Вова подал воду.

– Поехали дальше? – спросил Ефим, возвращая бурдюк.

– Давай ещё посидим.

– Я не в этом смысле. Я – в смысле, продолжим беседу.

– А? Ну конечно, давай дальше.

Ефим вытер ладонью пот со лба, посмотрел на мокрую ладонь и сказал:

– Жара! Градусов тридцать – не меньше.

– Да, – согласился Вова.

– Кстати, о медицинской литературе, – продолжил мысль Ефим. – У тебя дети есть?

– Есть, дочка.

– Дочка? Хорошо. Ты книги видел, типа «В помощь молодым мамам»?

– Да, жена покупала такие, когда дочка родилась.

– Ты их читал?

– Пробежался, из любопытства.

– Я тоже читал, когда сын родился. Но, если б дочка не родилась, ты бы их купил?

– Нет, конечно!

– А «Марочник сталей и сплавов»?

– А нахера он мне нужен?

– Вот именно! А ведь очень интересная книжка, кто понимает!

– Наверняка.

– Точно! Вот и ответ: «А нахрена она мне нужна?» – Ефим поднял палец вверх. – Переходим к основному. Книга – либо нужна, либо «а нахрена»! Если, со специальной литературой (и «эстетической») всё понятно, то с художественной!.. Кровь нужна? Нужна! Титьки нужны? Нужны! И ни только! Лихо закрученный сюжет? Обязательно! И ещё, нечто то, что именно тебя интересует: ты любишь природу? Всё происходит в лесу, в прериях, в горах, на болоте, в пустыне… Ты мореман? Вот тебе пираты, броненосцы, подлодки! Летчику – небо, «пацанам – шампанского», как в песне пелось. Нравиться мозгой пошевелить – детектив. Кишки вспороть или выебать кого – Де Сад, Флобер. Флобер – тот вообще людей слонами давит, да не просто давит, а описывает, как давятся трубчатые кости и костный мозг с кусочками костной ткани растирается об острые придорожные камни. Де Сад – мальчонка рядом с ним. Хочешь про бабью долю? Есть «Бабья доля»! Так и называется, какой-то Сибирский автор, фамилию не помню, но, надо сказать, интересная книга, хорошая. Короче, если я хочу чего-то почитать, то покупаю то, что уже ищу и знаю, что понравится, либо вообще не покупаю, чтобы деньги на говно не тратить.

– На давно.

– На давно – да, извиняюсь! Автор – имеет значение. Если он Пупкин, как говорили в армии, я не куплю. Ну, не куплю – не раскрученная, в нормальном смысле, фамилия. Если он Достоевский – может, и куплю. Но Достоевский мне не нравился – ни одного рассказа не мог прочитать до конца, даже, до середины или на одну десятую, пока не узнал, что Фёдор Михайлович отсидел кучу лет. Сразу заинтересовало – и я прочитал много чего. Автор (и его судьба) имеет значение.

– А из современных тебе кто нравится? – Володя задал этот вопрос с каким-то только ему ведомым прицелом.

– Из современных? Лимонов нравится, но… Не надо! – Ефим остановил Володю, хотя тот и говорить-то ничего не хотел, а только посмотрел из-под лобья, как обычно. – Не надо! «Эдичку» я не читал. Но знаю, чего он там наворотил – его дело. У него есть много интересного и без этого. А кто ищет, как кто-то у негров болт сосет, тот пусть это и читает.

Ефим посмотрел вопросительно на Вову.

– Что? – спросил Вова.

– Ничего. Продолжать?

– Конечно. Я ничего против не имею.

– Ну, и хорошо, – Ефим продолжал. – Гришковец – нормально. Правда, когда я его читал, он нравился меньше, потом я его по телику увидел – вообще разонравился. Писатель ведет какую-то «попсовую» передачу – не нормально, как мне показалось. Потом на диске я увидел, как он читает свою книгу «Как я съел собаку». По-началу – я подумал, что он… не очень, но смотрел,… а потом и ещё смотрел,… А потом уже оторваться не мог,… а потом подумал: «Молодец, Гришковец! Молодец!» И понял, что Гришковец мне нравится. Современный писатель, нормальный. Плакаты, правда, по городу развесели – там он с похмелья и убогий какой-то – это зря. Но мне теперь по фиг – он уже мне нравится. Но это всё цветочки по сравнению с Сорокиным.