Александр Ермак - Офелия и Брут

Она навестила могилу. Поцеловала холодную плиту надгробия. Смахнула горячую слезу. Шепнула:

– Спасибо за цветы, Альфред…

Возвращаясь, проехала мимо дома. Остановилась возле бюро доставки цветов. Долго не решалась зайти. Ответ был вполне предсказуем:

– Я сожалею, мадам, но не в наших правилах предоставлять информацию о клиентах…

Ольге показалось, что она чувствует лукавый взгляд Альфреда. Он стоит в дверях за спиной. Сейчас она обернется и бросится в его объятия. И Альфред на руках вынесет ее из этого офиса, и потащит по улице, целуя на ходу куда получится – в губы, в шею, в нос, в лоб, в щеки, в глаза… И она тоже засмеется, а потом заплачет. Конечно же, заплачет – ей так хочется разреветься на его груди, и чтоб он гладил ее волосы, и шептал ей, шептал и улыбался…

За спиной никого не было.

Ольга вернулась домой. Он ждал:

– Не могу ли я чем-либо помочь?…

– Нет. Ничего. Все хорошо.

– Тогда едем?

– Едем…

Праздничный ужин в дорогом ресторане…

Как это здорово есть одну сосиску на двоих. Без рук, каждый со своего конца. С кетчуповым поцелуем на последнем кусочке…

Он заснул…

Ночью можно просто считать звезды: один считает голубые, другой – розовые. Спорить из-за зеленых. Давать имена друг друга. Сто третья звезда имени Моей Любви…

Поцеловал утром…

Сначала в комнату вползал запах персика. Потом впархивала едва слышимая музыка. И персиковая капелька падала на ее губы…

Заехал вечером на работу. Подвез домой…

Сколько вечерних соблазнов. Штурм казино с горсткой мелочи в кармане. Сладкие поцелуи на скамейке у духовной семинарии. «Охота на полицейского» – это, когда нужно держать дистанцию между тобой и полицейским в десять шагов в течении тридцати минут. И, чтоб не забрали в участок…

Пикник в центральном парке…

За городом есть поляны, которые больше ни с кем не надо делить. И можно пить вино из горлышка и петь во весь голос, и, охрипнув, слушать птиц и нежные слова…

Концерт в консерватории…

Альфред пел ей серенады, от которых сходили с ума соседи. У него не было слуха, но он не придавал этому значения. Она тоже. А как он читал стихи. Свои. Те, что сочинил для нее будучи в другой жизни Пушкиным, Рембо, Петраркой…

Театр…

Он любил играть Ромео. И падал к ее ногам, как убитый. Но больше ему шла роль Мавра. Когда он клал свои руки на ее шею, Ольга была готова умереть…

Понравился родителям…

«Господи, чтоб ноги этого фигляра не было в нашем доме… У него же ничего серьезного нет на уме…»

Сделал предложение…

Она была просто его. Это было само собой. По-другому не могло быть. Альфред целовал ее и говорил:

– Жена… Женушка… Женуля…

Получил согласие…

Она просто закрывала глаза:

– Милый…

«Настольная книга будущей матери»…

Он так этого хотел, но не торопился. Альфред был так ужасно серьезен, говоря о детях…

Они вместе планируют завтрашний день…

Как она ждала завтрашнего дня! Дня нового, неведомого, в котором Альфред подготовил столько сюрпризов…

Следующую неделю…

Месяц…

Год…

Ольга не спала эту ночь накануне. Под утро тихонько выскользнула из постели. Он даже не шелохнулся.

Прокралась за дверь и затаилась на пуфике в прихожей. Сердце стучало все сильней и сильней. Так хотелось виски…

Но она дождалась. К дому подъехала машина. Опережая звонок, Ольга распахнула дверь.

– Распишитесь в получении…

Как сладко впились в ее ладони розы. Как трудно прочитать сквозь слезы на найденной в букете записке.

Почему я поехал на поезде? Самолеты летали по расписанию. В кармане лежало два авиабилета. Один из них на мое имя. И я мог сдать второй, зайти в самолет и выйти из него через пару часов. Уже на месте. Но я сдал оба билета. Вернее порвал. Медленно-медленно – ее. И быстро-быстро – свой. Я не хотел, чтобы второй билет имел какую-либо связь с первым, даже и уничтоженным. Падая, обрывки покрывали друг друга, смешивались, пропитывались лужной водой, белое становилось серым. У меня не было больше билета на самолет. Но не поэтому я поехал на поезде.

Перелет к морю слишком быстр. Он подходящ, когда летишь вдвоем. Когда не терпится избавиться от соглядатаев: родственников, знакомых, сослуживцев, прохожих, пожизненных спутников всех сортов – параллельных и перпендикулярных. Когда бежишь прочь от распахнутых пространств офисов, улиц, населенных квартир. Когда дорога каждая минута, проведенная вдвоем. Когда ты действительно хочешь быть вдвоем, вдвоем, вдвоем…