Вячеслав Морочко - Прикосновение

Возле пальмы на краю площади в ноги им бросился темный живой комочек. Маша нагнулась. Перед ней на теплом асфальте гарцевал уличный кун – веселый беспризорный щенок на тонких козлиных ножках.

– Какой милый! – залюбовалась Маша. Кун стрелял черными глазками и вертелся, вертелся, не мог ни секунды прожить без движения. Короткая бурая шерстка искрилась в лучах фонарей. Это был очень юный представитель вида, пришедшего в свое время на смену славного племени собак. Куны оказались сильнее, понятливее и жили значительно дольше. Когда-то, подобно дельфинам, их чуть было, не причислили к элите разумных. Но хотя этого не случилось, люди и куны остались друзьями.

Чувствуя, что на него обращают внимание, зверек вертел хвостиком.

– Ах ты плутишка! – сказал рыжий и присел на корточки. – Где твоя мама?

Прислушиваясь, кун шевелил ушками, видимо, что-то соображая.

– Обождите меня здесь, – попросила Маша. – Я мигом. Только сообщу домой, чтобы не волновались.

На углу площади светился «аквариум» переговорного зала. Маша спешила. Едва заняв место у пульта с экраном, вдавила первую клавишу индекса матери. Нажимая следующую – подумала: «Сейчас мама увидит мое лицо. Интересно, заметит, что со мной происходит?» Маша взглянула на площадь. Там возле пальмы стоял человек.

– Да разве он человек? – улыбнулась она. – Он – чудо! А мама, конечно, скажет: «Маша, голубка моя, когда, наконец, ты отучишься преувеличивать?»

Перед тем, как нажать последнюю клавишу, она снова глянула через витраж и застыла в недоумении: на краю площади, у магистрали, появилась процессия, напоминавшая кордебалет.

– А вот и «солист», – подумала Маша, увидев скромно одетого человека среднего роста. В нем все было скромным и средним. Ординарность, доведенная до предела, бросалась в глаза резче всякой экстравагантности и была призвана оттенять «знак ответственности», сияющий на груди «солиста». Этот символ когда-то вручали, как поощрение за успехи в администраторской деятельности. Традиция портить строгий костюм всевозможными знаками почему-то особо живучей была в управленческой сфере. На лице значкиста сияла самая доброжелательная из улыбок, какую только можно разучить перед зеркалом. Случайные прохожие, вытесненные на другую сторону площади, тянули шеи: не каждый день удается видеть фигуру облеченную высокой ответственностью. «Кордебалет» запрудил площадь. На лицах участвующих застыл оптимизм пополам с деловитостью. Процессия уже обтекала пальму, когда Маша потеряла рыжего из вида. Однако вокруг «солиста» пространство оставалось свободным, и она продолжала видеть щенка. Зверек облизывал лапки похожим на фиолетовую ленточку языком. При этом он так изогнулся, что стал похож на известный скульптурный шедевр: «Туалет маленького куна». «Солист», вытянув губы, сидел перед ним на корточках. Закончив туалет, щенок стрельнул глазками вверх. Его завораживал сверкающий «жук». Кун встал на задние лапки и, забавно сложив на груди передние, потянулся мордочкой к «знаку ответственности». «Солист», смеясь, раскачивался из стороны в сторону, и кун раскачивался вместе с ним, поворачивая нос за блестящим предметом. Все смеялись. В том числе те, кто даже не мог видеть куна. «Солист» отодвинулся, и любопытный щенок на задних лапках потопал за ним. Смех набирал силу. «Солисту» неудобно было смеяться сидя на корточках. Он встал. А кун разочарованно опустился на передние лапки и сделал изящный прыжок. Тогда человек нагнулся и поманил его пальцем. Кун приблизился, весело семеня ножками, задрав хвостик, лизнул палец и вопросительно посмотрел на «солиста». А тот поманил опять.

– Изволь, – наверно подумал щенок и, приблизив рыльце, опять собирался лизнуть, когда палец свернулся крючком, а потом, распрямившись, хлестнул его по носу. От неожиданности зверек проглотил визг. Он сел и зажмурился, прикрыв лапками голову. Смех толпы перешел в рев. «Солист» вытирал слезы, а указательный палец правой руки еще изгибался возле мордочки куна… И вдруг лицо человека перекосилось – толпа онемела, как по команде. «Солист», будто знамя, поднял над собой окровавленный палец. Зверек прижался к асфальту: он и сам не ожидал, что решится укусить этот голый отросток человеческой лапы.

Только теперь Маша заметила рыжего. Расталкивая «танцоров», он пробирался к дрожащему куну.

«Солист» поднес палец к глазам, вынул платочек и со скорбным видом смотрел, как на белой материи проступало пятно. Вид крови будил в нем какие-то мрачные чувства. Наконец, он взмахнул тряпицей, повернулся на каблуках и, захватив щенка боком ступни, точно мячик швырнул его за обрамление магистрали, где с шелестом разрывали воздух невидимые транспортеры, затем, насупившись и заложив руки за спину, решительно двинулся прочь, уводя за собой толпу. Маше вскрикнула, увидав, как рыжий метнулся за обрамление. Невидимая сила выбросила живого куна обратно на площадь. Взвыла сирена. Маша хотела вскочить. Ноги не слушались. Она рухнула в кресло, будто провалилась в яму.