Марти Леймбах - Дэниэл молчит

— Только не говори, что не слышишь этот гребаный шум! — заорала Ванда.

Она развернула трубку к птицам. Казалось, там беснуется разъяренная толпа. Хоть бы предупредила! У меня едва барабанные перепонки не лопнули.

— Они все крушат, верещат без конца, от страха бьются в клетках и ломают крылья, — продолжала Ванда. — Попугай привязывается к одному человеку. Если этот человек его бросает, у попугая сносит крышу. А у твоих мальцов есть тамошний акцент?

— У той, которая разговаривает, — есть.

Я пыталась представить себе «несчастных психов» Ванды. История болезни ее попугаев слегка напоминала теорию Беттельхайма о причинах аутизма детей. Точнее, теорию так называемого «институализированного аутизма»: если мать отказывает ребенку в любви, игрушках и вообще отгораживается от него, то ребенок уходит в свой мир.

— Значит, все эти попугаи когда-то были нормальными?

— Ищщщё какими нормальными, — подтвердила Ванда. — Это ж все люди с ними творят. Это все чертовы люди.

— Но их можно вылечить?

— Куча времени уйдет, штоб ты знала.

— А если бы их не бросали? Были бы нормальными?

— Только с первым хозяином. Тогда они счастливые птички. Тогда они улыбаются.

— С ними ничего не случилось бы, если бы их любили, ласкали, играли с ними?

То есть лелеяли так, как я лелеяла Дэниэла с минуты его рождения. Он ни дня не провел без мамы… Боже. Я вдруг поняла, как низко пала в своем отчаянии. Ну надо же — искать поддержки у Ванды, которая верит, что в прошлой жизни была индейской скво.

— Лапуля, ты, никак, попугая надумала завести? Ну так я тебе вот что скажу: дай ему такую любовь — и он твой на веки вечные! Только не вздумай выбирать из моих психов! Мои птички — обуза будь здоров.

В очередной приход Стивена мы устроили ему сюрприз. Правда, он горел желанием поскорее забрать детей в их любимый детский городок имени принцессы Дианы, но уступил моим просьбам.

— Так. Стой здесь и смотри!

Я достала «мыльные пузыри» и за ручку привела Дэниэла. Глазенки у него вмиг загорелись: пузыри-то круглые, а все круглое он любит. Я опустилась перед ним на корточки, с «мыльными пузырями» в руках, с надеждой в сердце.

— На старт, внимание…

— Маш! — сказал Дэниэл.

Стивен не верил своим ушам. Круглыми от изумления глазами он уставился на сына, а тот ловил плавающие в воздухе пузыри, кружился, стиснув кулачки, топтал переливающиеся шарики.

— С ума сойти! — выдохнул Стивен. — А ну, еще раз!

И мы повторили для папули на бис:

— На старт, внимание…

— Маш! — сказал Дэниэл.

Стивен осыпал поцелуями Дэниэла и крепко обнял меня. Давно мне не было так хорошо, как в его объятиях. Я прильнула к нему и повисла на шее, мечтая только об одном: о его поцелуе. Настоящем поцелуе. В конце концов, мы все еще муж и жена, вон и обручальное кольцо по-прежнему у него на пальце.

— Как тебе это удалось, Мелани?

Его глаза смотрели на меня с любовью и восхищением, он мной гордился. Я рассказала о ППА, о книжках, о том, как после долгих поисков в Интернете нашла-таки нужные советы, примеры и массу рассказов о детях, которые заговорили благодаря этому методу:

— Детей нужно мотивировать всем, что они любят: конфетами, игрушками, да чем угодно.

— Потрясающе! — отозвался Стивен. — Ты просто умница.

Я замерла в ожидании поцелуя. Теперь-то он меня точно поцелует, теперь он вернется домой и останется с нами.

— Мы так по тебе скучаем, Стивен, — прошептала я.

А он опустил глаза. И отвернулся.

— Стивен! Ну надо же что-то делать…

— Что делать?

Я вздрогнула. Его безразличие прихлопнуло меня, будто железная крышка, я даже лязг услышала.

Эмили смотрела по телевизору «Маппетов» и одновременно рисовала картинку, крутя ручки своего «Волшебного экрана», а Дэниэл снова занялся своим паровозом. Я потянула Стивена в сад, на скамейку у прудика, под слоями проволочной сетки больше похожего на лужу с бурой тиной.

— Возвращайся домой, пожалуйста, Стивен. Я вела себя как ненормальная. Может, я и сейчас слегка не в себе. Я совсем забыла о тебе, но… теперь, когда я знаю, что нас ждет, все наладится. Я на все готова ради нас, Стивен. Ради нас . Тебя, меня, Эмили и Дэниэла.

Стивен молчал, бледный и очень утомленный. Он немного поправился — судя по его нездоровому виду, от пива.

— Гм. Н-да. Я как раз хотел поговорить с тобой насчет нас.

«Нас» в его исполнении мне совсем не понравилось.

— Не надо! — Мне показалось, что я вылетела из своего тела, взмыла вверх, подальше от Стивена, и повисла в воздухе, словно душа новопреставленного. — Молчи! Дэниэл начал говорить — так давай помнить только об этом.