Эми Хемпель: Рассказы

— Спасет от чего? — спросила я.

— От несущественности.

Как только я узнала, что иду на поправку, я начала думать, что умерла, просто не знаю об этом. Я катилась сквозь дни, как отрубленная по приговору голова. Я ждала чего-то, какого-то события, которое вытащит меня из моей воображаемой жизни. Авария случилась на закате, и именно в это время суток мне было хуже всего. Мы собирались поужинать — с парнем, которого я знала всего неделю. Мы ехали на пляж, в бухту, где можно было видеть вечерний город и при этом не слышать его шума.

В последствии я поехала на этот пляж сама. Я вела машину. Это был первый солнечный день в том сезоне, на мне были шорты. Стоя у самой линии прибоя, я размотал бинты и вошла в воду. Мальчик в гидрокостюме посмотрел на мою ногу. Он спросил, не акула ли это сделала; по всему побережью были расставлены знаки, сообщающие об угрозе больших белых акул.

Я ответила, да, это сделала акула.

— И ты собираешься снова войти в воду? — спросил мальчик.

— И я собираюсь снова войти в воду, — ответила я.

Когда я говорю правду, я многое пропускаю. Равно как и когда пишу рассказ. Теперь я расскажу все, о чем умолчала в «Урожае» и, может быть, попытаюсь объяснить, зачем я это сделала.

Не было никакой другой машины. Была только одна — та, которая врезалась в меня, когда я ехала на мотоцикле позади водителя. Но только подумайте, как коряво звучит слово «мотоцикл», и вам, как и мне, захочется заменить его другим транспортным средством. Водитель машины был репортером местной газеты. Он был молод, недавно окончил университет и направлялся делать репортаж о прерванной забастовке. Тот факт, что я в тот момент училась на журналиста, может вызвать у вас недоверие.

В скорой помощи сказали, что на мою ногу нужно наложить вовсе не четыреста швов, а чуть больше трехсот. Я преувеличивала еще перед тем, как начала преувеличивать, потому что в действительности все и правда не так плохо, как могло бы быть.

Мой адвокат не был «наконец-то адвокатом». Он был компаньоном в одной из старейших юридических фирм города. Он никогда бы не расстегнул передо мной рубашку, чтобы показать следы иглоукалывания, лечение которым никогда не проходил.

«Перспективы замужества» было рабочим названием «Урожая».

Повреждения моей ноги посчитали поверхностными, хотя я до сих пор, 15 лет спустя, не могу встать на колени. Я получила компенсацию размером приблизительно в сто тысяч долларов. Страховка репортера возросла до 12 долларов 43 центов в месяц.

Мне советовали задрать юбку и протереть ногу льдом, чтобы проявить шрамы в суде, который состоялся три года спустя. В качестве доказательства. В любом случае, в зале суда льда не оказалось, а я так и не выяснила, хватило бы мне мужества прилюдно обнажить ноги.

Парень, который вел мотоцикл, не был женат. Но если бы вы думали, что у него есть жена. вы бы не обвинили меня в том, что я так просто позволила ему уйти. После аварии этот парень женился. Его невеста была моделью. («Ты думаешь, что внешность имеет значение?» — спросила я его перед тем, как он ушел. «Не первостепенное», — ответил он). В добавок к своей красоте эта девушка стоила миллионов. Вам бы понравилось прочитать в «Урожае», что успешная модель была еще и наследницей состояния?

Я сказала, что мы ехали ужинать, когда случилась авария, и это правда. Но ехали мы не на пляж, а к вершине горы Тамальпаза по извилистой горной дороге. Ужин мы везли с собой. По иронии судьбы, следующие несколько месяцев, прикованная к кровати, я смотрела в окно, выходящее на эту самую гору.

Я бы продолжила этот рассказ, если бы кто-нибудь поверил в то, что я напишу. Но кто поверит? Это случилось со мной, а мне все равно не верится.

В день моей третьей операции, в охраняемом с особой тщательностью отделении «Убойного ряда» тюрьмы Сан-Квентина была совершена попытка побега. Двадцатидевятилетний чернокожий Джордж Джексон по кличке «Одинокий брат» вытащил тайно пронесенный пистолет тридцать восьмого калибра, закричал «С меня хватит!» и открыл огонь. Джексон был убит; также были убиты трое охранников и двое заключенных, разносивших еду. Троим другим охранником перерезали горло.

Тюрьма находится в пяти минутах езды от больницы, где лечилась я, так что раненных охранников доставили туда. Их сопровождали вооруженные полицейские из дорожного патруля Калифорнии и местного департамента. Наряды полиции расположились на крыше больницы с винтовками, заполнили больничные коридоры, велев пациентам и посетителям разойтись по палатам. Когда некоторое время спустя меня на каталке вывезли из Реанимации, с забинтованной до щиколотки ногой, трое вооруженных полицейских и шериф меня обыскали.