Бен Элтон - Звонок из прошлого

Дежурный офицер пообещал, что они вышлют на место наряд полиции.

– Спасибо вам, офицер! Большое спасибо! Он хороший мальчик, можете в этом не сомневаться!

Приблизительно минуту Полли продолжала лежать на кровати и смотреть в потолок. Единственное, что она сделала не мешкая, это запахнула свою сорочку. Тишина в комнате нарушалась только звуками радио из квартиры молочника да еще легким постукиванием посуды на его кухне, когда он готовил себе завтрак. Полли чувствовала себя глупой и была раздосадована. Она опустилась до того, что сама разделась перед Джеком догола! Фактически умоляла его заняться с ней любовью! И он не помешал ей это сделать! О, не могло быть никаких сомнений в том, как он на нее смотрел! Но, с другой стороны, он преспокойно позволил ей раздеться, а потом отошел в сторону.

Она поднялась и снова натянула на себя трусы, застегнулась на все пуговицы и надела сверху пластиковый дождевик. До этого мгновения она ни разу не взглянула на Джека. Когда наконец она к нему обернулась, то обнаружила, что он тоже на нее не смотрел, а предавался своей любимой привычке разглядывать стакан.

– Мне кажется, что теперь тебе следует уйти, – сказала она.

Джек не шевельнулся.

– Я не могу уйти, – ответил он.

– Мне абсолютно безразлично, что ты можешь, а что не можешь, Джек. – Голос Полли звучал холодно и язвительно. – Я хочу, чтобы ты ушел, вот и все.

Джек все еще не оборачивался в ее сторону.

– Я не могу уйти, Полли.

– Ты уже однажды пренебрег мной, Джек. Я пережила этот удар. А теперь ты вернулся и отвергаешь меня опять. Боюсь, что у меня не хватит сил пережить такой удар дважды.

Джек сделал попытку объясниться, но у него ничего не вышло:

– Нам нельзя было заниматься…

– Причина в твоей жене? Это она тебе мешает? – спросила Полли. Она совсем не собиралась обсуждать с ним его проблемы, но в то же время прекрасно видела, что он желал ее любви не менее страстно, чем она. Она видела, с каким унылым видом он опустился в кресло.

– Нет.

Полли ощутила, что чувство собственного достоинства ей изменяет.

– Я так одинока, Джек!

Джек ничего не ответил.

– Я очень одинока, – повторила Полли.

И снова он не сказал ни слова, разве что едва уловимо пожал плечами. Наконец Полли решила, что с нее достаточно. Лучше одиночество, чем такое… непонятно что. Ночь подходила к концу.

– Я хочу, чтобы ты ушел, Джек. Прямо сейчас, – сказала она. – И на этот раз больше не возвращайся. Ни через шестнадцать лет, никогда.

Полли подошла к двери и открыла ее.

Стоящий за дверью Питер похолодел. Ужас и волнение в равных пропорциях лишили его способности шевелиться. Некоторое время назад он снова вернулся на этаж Полли и, приложив ухо к ее двери, попытался подслушать, что там происходит. Его попытка особым успехом не увенчалась, потому что этажом ниже играла эта проклятая музыка. А потом внезапно – гораздо быстрее, чем, по его понятиям, такое могло случиться, – он услышал, как к двери приближаются ее шаги, как ее рука отпирает замок, и дверь открылась.

На то, чтобы скрыться, у него уже не было ни времени, ни сил. Он стоял как парализованный, с ножом в руке, кровь продолжала капать из его носа на губы и подбородок.

– Всего хорошего, Джек.

Питер услышал ее голос через открытую дверь. Их разделяла лишь тонкая дверная панель. Сделай он каких-нибудь два шага – и он окажется в ее квартире, лицом к лицу с ней, лицом к лицу со своим врагом. Он крепко сжал свой нож. Попытался придержать дыхание. Через щель между приоткрытой дверью и дверной рамой он увидел на щеколде тень ее руки. Он даже кое-что мог разглядеть в ее квартире: ковер, угол стола, полку со всякой всячиной.

– Я не уйду, Полли. По крайней мере, не сейчас.

Это был голос американца, омерзительный голос его ненавистного соперника. Питер подумывал о том, чтобы ворваться в квартиру прямо сейчас. Он уже раскидывал в уме, есть ли у него шанс нанести американцу удар раньше, чем тот спохватится и даст ему сдачи. Питер знал, что его враг довольно наглый, он помнил столкновение у телефонной будки. Ему вовсе не светило снова оказаться побитым, просить пощады, стоя на коленях, и позориться перед Полли. Он решил не рисковать с такой фронтальной атакой. Гораздо лучше выскочить внезапно из темноты и напасть на него, когда он выйдет из квартиры. Питер остался на месте, едва дыша от волнения и позабыв на время о своих страхах. Его обуревали противоречивые чувства. Крайняя напряженность момента придавала ему в каком-то смысле особую прелесть. Питер едва мог поверить своему счастью: он находился почти в ее квартире, можно сказать, от нее самой на расстоянии вытянутой руки! Это невыразимо сладкое чувство значительно превосходило удовольствие посылать ей грязные ругательства по телефону.