Александра Маринина - Дорога

Отдельную проблему пришлось решать с Николаем Дмитриевичем, который на протяжении четырех последних лет так и не узнал, насколько плохо на самом деле учится его внук. Деда тщательно оберегали от информации не только о Колиных «хвостах», но даже и о неудовлетворительных оценках, и старый генерал был уверен, что мальчик учится на «хорошо» и «отлично» и получает стипендию, благодаря которой иногда делает дедушке небольшие, но очень приятные подарки вроде дефицитных книг или теплых зимних перчаток. И как при такой ситуации объявить Головину, что Колю забирают в армию?

Пришлось пойти на совершенно беспринципную ложь: с согласия родителей Коля поехал к деду и объявил ему о своем решении взять в институте академический отпуск и пойти на военную службу.

– Я понял, что если не отслужу в армии, то не смогу потом сам себя уважать, – говорил Николай, глядя на генерала честными ясными глазами. – Родина так много мне дала, и я просто обязан отдать ей долг. Образование никуда не убежит. Гораздо важнее стать настоящим мужчиной.

Николаю Дмитриевичу это пришлось по душе, он обнял внука, похлопал по плечу и сказал, что не зря всегда гордился им.

– Я всем говорил, что мой внук меня не подведет и честь семьи Головиных не уронит. Теперь я вижу, что был прав. Ты оказался даже лучше, чем я думал. Спасибо тебе, порадовал старика.

Николай был достаточно циничен, чтобы в этот момент не провалиться от стыда сквозь землю. Он даже не покраснел, он слушал деда вполуха, ему важно было побыстрее «отстреляться» с вынужденным визитом и ехать на квартиру, где в этот вечер намечалась по-настоящему большая игра, от которой Коля многого ожидал.

Наконец наступил ноябрь, и Колю направили нести службу в стройбате. Люба вздохнула с облегчением: слава богу, не Афганистан. Она готова была стойко перенести двухлетнюю разлуку с сыном, лишь бы знать, что он не рискует ежедневно и ежечасно своей жизнью.

Николашу, как человека с незаконченным высшим образованием, поставили после учебки командиром отделения, в котором, кроме него, не было ни одного русского парня – все сплошь выходцы из республик Средней Азии и Закавказья, в основном деревенские, или, как они себя называли, аульские, очень плохо говорящие по-русски, доверчивые, добродушные и трудолюбивые. На их фоне Николай Романов выглядел в глазах старших командиров просто-таки гигантом мысли, которому можно без опасений и излишнего контроля доверить руководство десятком малограмотных солдат. Руководил Коля с удовольствием, дисциплину в отделении поддерживал на должном уровне и проявил недюжинные организаторские способности, за что неоднократно поощрялся и был у себя в части на хорошем счету. Очень скоро прапорщики, старшины и молодые офицеры обнаружили, что рядовой Романов не только отлично несет службу, но еще и отлично умеет скрасить досуг, и вокруг него немедленно образовалась компания картежников. Одних Коля учил премудростям игры, с другими играл всерьез, по-настоящему.

Ему часто давали увольнительные, и Николай использовал их с умом: покупал в сельмаге водку и сигареты и перепродавал солдатам по завышенной цене. Кроме того, находящиеся в подпитии парни готовы были платить за то, чтобы их не поймали в нетрезвом виде и не подвергли дисциплинарному взысканию. И от невыполнения нарядов Романов их прикрывал… Деньги у солдат были, они получали из дома посылки и переводы на имя гражданских лиц, работающих вместе со стройбатовцами, это была всеобщая практика. А коль деньги и продукты были – Николаша всегда мог найти, за что взять мзду. И он брал.

Однажды во время рытья траншеи отделение Романова нашло клад – бидон, доверху набитый царскими червонцами и ювелирными украшениями. В голове у Николая мгновенно возникли десятки комбинаций, как сделать так, чтобы присвоить себе львиную долю находки, разумеется поделившись с кем надо, то есть с командирами. Своих солдат, казавшихся ему тупыми и простодушными, он в расчет не брал вообще, а напрасно, потому что солдаты тоже захотели поучаствовать в дележе, но из-за языкового барьера договориться не смогли, и в результате один из них побежал к командиру батальона жаловаться на несправедливость товарищей. Дело получило огласку, спустить его на тормозах не удалось, обнаружение клада пришлось обнародовать и находку официально сдать государству. Когда встал вопрос о том, кто должен получить причитающиеся двадцать пять процентов, Коля, раздосадованный тем, что «это быдло» нарушило его грандиозные планы, начал вредничать и заявил командирам: