Александра Маринина - Дорога

– Конечно, иди-иди, вали к своей Любочке, к своему вечно пьяному Коленьке, к своей доченьке, которую нельзя волновать, а то не дай бог у нее температура поднимется! Вали! Мы тут без тебя не пропадем! Мы уж как-нибудь выкарабкаемся. И подачки свои грошовые можешь больше не приносить, без них обойдемся! Что, героем себя чувствуешь? Попользовался моей молодостью и красотой, пока они были, а теперь я уже не нужна, да? Брезгуешь даже прикоснуться ко мне? Теперь у тебя Любочка – самая лучшая, а ты уже забыл, как она тебе вообще не нужна была, как ты рвался ко мне, как прожить без меня двух часов не мог? Забыл, да? А теперь, когда я всем для тебя пожертвовала, двоих детей тебе родила, карьеру не сделала, – теперь я тебе не нужна. Ну конечно, все правильно! Поматросил и бросил. Все вы, мужики, сволочи, всем вам только одно от нас нужно, а как свое получите – так сразу в кусты. Иди-иди, тебя здесь никто не держит. И не смей больше появляться в моем доме.

Это, однако, не мешало Лизе звонить Родиславу, как только возникала какая-нибудь проблема, будь то нехватка денег или необходимость посидеть в выходной день с простудившимся Денисом, пока она погуляет с Дашей и сходит в магазин. Родислав и деньги находил, и с сыном сидел. Но оба они не понимали, что будет дальше с их полностью изжившими себя отношениями, которые держались только на общих детях. Это напоминало хроническое заболевание, которое невозможно вылечить и которое отныне будет всегда, причиняя постоянное неудобство и боль.

Ворон, улетевший к белочке за первой медицинской помощью, долго не возвращался, и Камень не на шутку разволновался. Что с другом? Вроде бы драное крыло и подбитый глаз – это не страшно, но кто знает, нет ли у него более серьезных повреждений. А вдруг в той драке ему что-нибудь сломали или покалечили, повредили что-нибудь жизненно важное? Конечно, Ворон – вечный, смерть ему не грозит, но глубоким инвалидом он может стать, от болезней и увечий статус «вечного» не уберегал. И что тогда будет? Семьей он так и не обзавелся, все казалось, что впереди – целая вечность (и это было справедливо) и он еще все успеет, и жениться, и воронят вывести, а вот случись что – он ведь один как перст. Конечно, Камень его не бросит, но ведь что толку от неподвижного увальня? Камень Ворону ни еды не добудет, ни попить поднести не сможет. И будут они куковать вдвоем, бессмертные, старые, больные и никому не нужные. Даже развлечься будет нечем, потому что если Ворон не сможет больше летать и проникать в пространственно-временные дыры, то не смотреть им больше сериалов про жизнь людей. И станут они, как два человеческих пенсионера, целыми днями вспоминать истории, которые посмотрели в прошлом, и обсуждать их по десятому, а то и по сотому разу. Скучно… И перспектив никаких не будет.

Камень сначала расстроился от собственных мыслей, а к моменту появления Ворона впал в полноценную депрессию.

– Почему так долго? – похоронным голосом спросил Камень. – У тебя что-то серьезное? Что белочка сказала?

– Да все у меня в порядке, – весело сообщил Ворон. – Она мне крыло чем-то жутко вонючим намазала, но обещает, что скоро перья снова вырастут. И на глаз примочки накладывала. Во, глянь, – он повернулся к Камню левой стороной, – отека уже почти нет. Между прочим, белочка сказала, что у нее есть отличный травяной сбор, который помогает при подагре, если хочешь, я для тебя попрошу. Попросить?

– Ничего мне не надо, – заунывно пробубнил Камень. – Все равно моя жизнь кончена. Мне уже ничто не поможет.

– Ты чего это? – удивился Ворон. – Я же улетал – ты был как огурчик, веселый, в настроении. Меня не было-то всего часов пять. Что за это время произошло? Кто тебя так расстроил?

– Я испугался за тебя, – признался Камень. – Тебя так долго не было, и я подумал, что с тобой что-то серьезное. Я очень волновался.

– Да ну что ты! – рассмеялся Ворон. – Белочка меня быстро полечила, а потом я помогал ей бельчат укладывать, они спать не хотели, пришлось им сказку рассказывать про Гарри Поттера. Когда я в прошлом году в Америку летал, я там кино видел, вот и пересказал. А ты уж бог знает что напридумывал.

– Конечно, – обреченно вздохнул Камень. – Ты в Америку летал, кино смотрел, ты вообще всюду бываешь, много чего видишь, ты сам себе хозяин, захотел – улетел, захотел – вернулся, тебе даже в голову не приходит, что я тут лежу один и переживаю за твое здоровье, а ты где-то там прохлаждаешься, с белочкой заигрываешь, ее деткам сказки рассказываешь. Белочкины детки для тебя важнее меня. Конечно, я так и знал, что этим все и кончится. Я тебе не нужен, я тебе в тягость, ты хочешь общения с другими, веселья, развлечений, а от меня какое веселье… Что ж, видно, так и придется мне до скончания вечности тут лежать одиноким и никому ни нужным куском скалы.