Михаил Каришнев-Лубоцкий - Найдите дедушку!

«Следы» вели к соседнему дому, в котором жила семья Огольцовых. Поднявшись по ступенькам и подобрав еще одну, похожую на смородинку алую бусинку, старлей постучался в дверь. Ему открыли, и Петечкин вошел внутрь. Чуть позже в дом Огольцовых заявилась и чета Полушкиных. Когда Марфа Григорьевна и Николай Матвеевич попали на соседскую кухню, там уже вовсю шли «розыскные работы»: старлей лежал на полу на коврике и светил фонариком, который ему любезно подал хозяин дома, в темный провал под печкой, а вся семья Огольцовых тесным кружком стояла возле него и шепотом обсуждала причину появления у них участкового инспектора.

Наконец Петечкину надоело заглядывать в пустоту и мрак и он, покряхтывая, поднялся с пола.

– Днем его не выманить, – тоном знатока сказал старлей, – ночью придется делать засаду.

– На кого?! – ахнул глава семейства Огольцовых.

– Пока секрет.

– Ура, к нам ночью менты нагрянут! – радостно заорал семилетний Митька и принялся скакать вокруг онемевшей матери. – Наверное, с автоматами и гранатами!

– Нет, одной пушкой обойдемся, – остудил его Петечкин. И уже серьезно сказал хозяину дома: – Вот что, гражданин Огольцов, тут такое дело…

– А ну, мотайте все на улицу! – скомандовал глава семейства ораве домочадцев. – Всех словно ветром сдуло, остались только «потерпевшие», да участковый с Огольцовым-старшим.

– У них, – старлей показал на Полушкиных и смущенно прокашлялся, – домовой пропал… Так они уверяют!

– Точно, Мефодьич, вторую неделю о нем ни слуху, ни духу! – перекрестилась Марфа Григорьевна.

– Я не брал! – тоже осенил себя крестным знамением Огольцов. – От своего покоя нет, зачем нам чужой!

– Вы не брали, да он сам к вам пришел, – вмешался в разговор участковый инспектор. – Видите эти бусинки? От печки Полушкиных до вашей печки ведут!

– Это он нарочно сыпал, чтобы не заблудиться, – высказал предположение Николай Матвеевич.

– «Нарочно, нарочно!» – донесся вдруг из-под печки чей-то насмешливый хрипловатый голосок. – Карман прохудился, вот и рассыпал!

– Ой! – вскрикнула Марфа Григорьевна и схватилась за сердце. – Мой!

– Нашелся… – облегченно вздохнул ее супруг. – Ну, слава Богу…

– А кто пропадал? Я по доброй воле ушел. Надоело вашу руготню слушать! – снова донеслось из-под печки. – Меня сват приютил…

– На время! – торопливо добавил чей-то басовитый голос.

– Пока не переменитесь, не вернусь! – закончил свою речь домовой Полушкиных.

– Да мы теперь… как ангели! – всхлипнула Марфа Григорьевна.

– Мы и раньше не ссорились… Это мы так шуткуем! – попробовал извернуться Николай Матвеевич.

Но домовой и участковый были строги и суровы.

– Еще раз поскандалите, уйду к дяде в деревню! – заявил домовой решительно. – Он мне свой дом обещал подарить, а сам к сыну перебраться хочет – у того хозяева коттедж отгрохали новый!

– Вы его не обижайте, – старлей нахмурил брови и наморщил лоб, – а то счастья в доме не будет. Хотя… Хотя все это – приметы, поверья…

– Хороши «поверья»! – снова всхлипнула Марфа Григорьевна. – Вторую неделю не ем, не сплю, вся исхудала!

– Раньше она круглей была, – подтвердил супруг, – в двери бочком входила.

– Не ври, старый! Не шире я дверей!

– Ну вот, началось… – Из-под печки донесся тяжелый вздох. – Нет, уйду-ка я в деревню!

Пришлось Полушкиным друг у друга прощенья просить и слезно умолять домового сменить гнев на милость. К счастью, оказался их домовой на редкость отходчивый – не мог долго обиду держать. Не прошло и пяти минут, как он сдался и пообещал вернуться в родной дом.

– Но только я ночью приду! – сказал он голосом не терпящим возражений. – И чтоб все к той поре спали! А ежели станете подглядывать…

– Батюшка! – взвыла Марфа Григорьевна. – Да мы без очков и носа-то своего не видим! А кто ж в очках спать ложится?!

– Ну, это я не знаю, – смутился домовой. – Вас людей не поймешь, вы на всякое способны.

И, помолчав, он добавил:

– Ступайте, ступайте! Куда я денусь – вернусь. Не бросать же отчий дом по вашей милости!

Под печкой воцарилась тишина, и только по чьим-то чуть слышным вздохам, сопенью и покашливанию можно было догадаться о том, что там кто-то есть. Не желая больше беспокоить домовых, Полушкины, Огольцов и Петечкин вышли на цыпочках из кухни и, пронырнув через сени, выскочили на крыльцо. Затворили за собою дверь и облегченно вздохнули.

Как ни странно, больше всех радовался участковый инспектор Петечкин. Хотя оно и понятно: теперь ему не надо будет заводить дело и составлять протокол. А это ведь такая морока!