Мария Галина - Малая Глуша

– Нет.

– И слава богу. Я бы тебе вообще, Розалия, на работе советовал заниматься делом.

– Каким делом? – скорбно сказала Розка. – Каким делом, Вася?

– Ну, я не знаю… Может, Чашкам Петри нужно чего? У них там тоже иногда… ну, Анналы всякие, рефераты, то-се. Хочешь, я поговорю?

– Я не хочу… рефераты, – губы у Розки задрожали. – И вообще, – она оглянулась на пустой столик у окна, – почему Катюше можно, а мне нельзя?

– Катюша, – строго сказал Вася, – на особом положении. А тебя еще раз с книгой увижу на рабочем месте, с посторонней, выговор, на первый раз без занесения…

Розка начала было фыркать, как рассерженная кошка, но Вася, очень довольный, захохотал. Но как-то невесело.

– Ну тебя, – сказала сердитая Розка.

– Ты правда по-английски понимаешь? Или врешь для понту?

– Ну, понимаю. – Розка подумала и честно добавила: – Немного.

– Тогда вот. – Вася расстегнул необъятный потрепанный рюкзак и стал там рыться. – Вот тебе такая книжка. Почитай, законспектируй. Все такое. А я тебя потом спрошу. Только, – он сделал страшные глаза и огляделся, – конспект вон в тот сейф будешь класть каждый вечер. Под расписку. И книгу тоже.

– Опять врешь, – проницательно сказала Розка.

– Ну… – Вася подумал, – преувеличиваю. Слегка. Очень важная книга. Очень страшная.

– Клод Леви-Стросс, – прочла Розка, водя пальцем по обложке, – это кто? «Взаимоотношения… между ритуалами и мифами… ближних людей».

– Соседних народов, дурында, – сказал Вася.

– Ну да, соседних народов. Я просто сразу не поняла. Конечно, соседних народов. А зачем тебе?

– Для кандминимума, реферат буду писать, – пояснил Вася.

– А чего это я…

– А ты обязана исполнять любое мое желание. Ясно? Потому что ты маленькая и беззащитная. Даже я над тобой начальник. Ясно?

– Ну… У тебя что-то из рюкзака выпало.

– А! – Вася наклонился и поднял пучок черных перьев, связанных метелочкой.

– Вася, это что? – спросила пораженная Розка.

– Очень важная вещь, – рассеянно ответил Вася, заталкивая пучок обратно в рюкзак, – ладно, я пошел. Мне еще кубинца работать. А ты пока книжку почитай, все дело. И, это… ты Лену Сергеевну не очень зли, ладно? А то она тебя в жабу превратит.

– А она может? – с замиранием сердца спросила Розка.

– Надеюсь, – печально сказал Вася, – у всех есть скрытые возможности. Должны быть. Иначе какой смысл жить на земле? Ладно, пока. Чао-какао.

Он подхватил рюкзак, помахал ей рукой и вышел. Розка вздохнула, покосилась на дверь, затолкала Леви-Стросса в ящик стола и опять взялась за «Анжелику».

«В голубых клубах табачного дыма, проникавших через открытую дверь, Анжелика казалась неправдоподобно прекрасной. В этой хрупкой и нежной женщине нельзя было узнать ту, не знавшую усталости всадницу, вместе с которой он проделал весь путь от самого Голдсборо. Она словно сошла с одной из тех картин, что висят во дворце губернатора Квебека, и стояла сейчас перед ним с золотистыми распущенными волосами, в ярко-малиновом плаще, положив тонкую белую руку в кружевном манжете на грубо обструганные перила».

Розка посидела еще с минуту, поджав под себя ногу. Потом встала и подошла к круглому зеркалу рядом с вешалкой, вытащила из рукава зеленого пальто розовый японский платочек с золотой ниткой и повязала его на шее бантом, после чего изящно облокотилась о вешалку и поглядела в зеркало. Она попробовала выглядеть загадочно и томно, но получилось как-то неубедительно, вдобавок она отчаянно напомнила себе котенка из Катюшиного календаря.

– Очень приятно, шевалье, – томно произнесла она, улыбаясь и расправляя рукой концы шарфа, – позвольте выразить вам… выразить вам…

– Роза, – произнесла Петрищенко с отвращением, – что это ты делаешь?

– Опять наш? – Вася прикрыл глаза и на какое-то время замолк, что было непривычно и страшно, потом так же, с закрытыми глазами, полез в карман за «Беломором», и Петрищенко, которая вообще-то в кабинете курить не разрешала, на сей раз промолчала.

За окном дул ветер, на ярко-синих волнах блестели белые гребни, и даже отсюда было видно, какое оно, это море, холодное.

– Как Лещинский? – спросил Вася на всякий случай.

– Уже даже и не кричит, – ответила она печально.

– Он хотя бы помощь какую даст?

– Говорит, даст.

– А вы этого видели? Ну, этого…

– Видела, – вздохнула она. – Лещинский на машине отвез. На своей.

– Точно наш?

– Куда точнее, Вася.

Она прислушалась к себе. Там, где раньше сидел противный, гложущий страх, сейчас была пустота. «Когда я перестала бояться? – подумала она. – И почему?»