Питер Мейл - Хороший год

Сыграв несколько номеров, восторженно принятых публикой, аккордеонисты вернулись в кафе и налегли на анисовый ликер; диск-жокей тем временем отлаживал звук. Сначала из усилителей раздался треск, но его тут же сменила ритмичная музыка, и площадь заполнил тягучий, хрипловатый и неотразимо обольстительный голос Дианы Кролл. Пела она по-английски, но всем было ясно, что это не просто песня, а зовущий к любовным утехам жаркий шепот:

Макс встал, взял Фанни за руку и ощутил под пальцами ее учащенный пульс.

Кристи улыбнулась и подмигнула:

— Танцуйте в свое удовольствие, будто вокруг ни души.

И они отдались танцу под одобрительными взглядами tout le village [175] Вся деревня (фр.). , только Гастон был мрачен.

На следующее утро мадам Паспарту явилась позднее, чем всегда, и сновала по дому тихо, как мышка, без обычного грохота. Некоторый перебор с танцами и вином давал себя знать, и наутро она испытывала упадок сил, поэтому хозяйственные дела не вызывали прежнего рвения. На сей раз она не распахнула ставни настежь, а осторожно их открыла; пылесос, от рева которого тяжелые с похмелья головы прямо-таки раскалываются от боли, пока мирно стоял в кладовке.

В доме царила тишина, изредка нарушаемая глухим стоном, доносящимся из водопровода. Но если бы распаленное любопытство мадам Паспарту могло быть озвучено, раздался бы оглушительный вопль. Накануне вместе с приятелями и прочими жителями Сен-Пона она внимательнейшим образом наблюдала, как танцуют Кристи с Чарли и Макс с Фанни, и все зрители пришли к определенным выводам. А потому, учитывая особую привилегию мадам Паспарту — свободный доступ во все уголки дома, — друзья поручили ей выяснить, насколько обоснованны эти выводы. Разумеется, из самых лучших побуждений.

В задумчивости и сомнениях она стояла посреди кухни, ожидая наития свыше. Под каким предлогом — естественно, самым благовидным — может она открывать двери спален и считать головы на подушках? Висевшие на стене часы уже показывали почти половину одиннадцатого. И тут ее осенило. Ей припомнилось интервью, напечатанное как-то в журнале "Телерама". Отличная идея! Журналист расспрашивал известного английского киноактера, называя его un vrai Cockney [176] Настоящий кокни (фр.). . Актер сказал, что все англичане обожают с утра пораньше выпить в постели чаю — настоящего чаю, настолько крепкого, что ложка в нем стоит торчком.

Мадам Паспарту налила в чайник воды и подготовила поднос с завтраком: заварочный чайник, чашки с блюдцами, сахарницу и кувшинчик с молоком (причуда странная, но англичане предпочитают именно чай с молоком). Затем, отыскав пачку пакетиков "Эрл Грей", вероятно, оставшихся еще от дяди Генри, заварила чай, как она надеялась, самым что ни на есть английским способом, поскольку оставила пару пакетиков киснуть в заварочном чайнике, пока настой не приобрел цвет креозота.

Поднявшись на второй этаж, она чуть помешкала и свернула налево, к спальне, приготовленной для Чарли. Склонив голову набок, постучала в дверь. В ответ — ни звука. Она опять постучала, затем толкнула дверь.

Глазам ее предстал типичный холостяцкий беспорядок: на кресле в углу кучей свалена небрежно сброшенная одежда. Но самого Чарли не видно и следа. Постель не тронута, как и коньяк на столике. С фотографии в рамке по-прежнему царственно улыбается королева; сама того не сознавая, мадам Паспарту улыбнулась в ответ. По всей видимости, парочка скрывается где-то еще. Так я и думала, пробормотала себе под нос мадам Паспарту.

Но не пропадать же свежезаваренному чаю, решила она и направилась в спальню Макса. Та же картина: совершенно пусто и постель не смята. Мадам Паспарту вернулась на площадку, обдумывая свой следующий шаг: не совершит ли она бестактность, если заглянет в спальню к американочке? Нет, ничего... И тут послышался шум подъезжающей машины. Мадам Паспарту, балансируя подносом, заспешила вниз; едва она вбежала в кухню, как вошел Макс — взъерошенный, небритый, с сияющим от счастья лицом и бумажной сумкой, в которой виднелись круассаны и французский батон.

— Прелесть что за утро! — воскликнул он и, к большому изумлению мадам Паспарту, расцеловал ее в обе щеки. — Как вы себя сегодня чувствуете, дорогая? Я только что вернулся из деревни. Чудный, прекрасный денек! Вы уже оправились от вчерашних танцев? — Он положил сумку с круассанами и батоном на стол и заметил поднос с чаем на двоих: — Что это? Завтрак в постель?