Питер Мейл - Хороший год

При звуке ее голоса энолог замедлил шаг, затем, опустив голову, прослушал перевод на французский.

— Хороший вопрос. В Бордо это делают повсеместно, но здесь? На этих скалистых обломках?

Он вопросительно поднял брови и взглянул на Русселя, ожидая ответа.

Руссель швырнул горсть щебенки обратно на землю.

— Я уже объяснял месье Максу. Это мой маленький эксперимент, моя последняя попытка. — Он обтер руки о штаны. — Все еще надеюсь вырастить виноград покрупнее.

На лице Фицджеральда отразилось веселое удивление.

— Incroyable [134] Невероятно (фр.). , — сказал он, обращаясь к Максу. — А я думал, так никогда не увижу крестьянина-оптимиста. — Он похлопал Русселя по плечу. — Желаю удачи, месье, гигантских вам виноградин. Это было бы истинным чудом. А теперь мне действительно пора ехать.

Пока Макс переводил Кристи, кто что сказал, Фицджеральд уже шагал к дому, за ним, чуть отстав, шел Руссель. Было очевидно, что для этих двоих предварительная разведка местности завершилась.

— Н-да, — протянул Макс, — не очень-то обнадеживающее заключение.

— Знаешь что? — отозвалась Кристи. — Сдается мне, этот тип понимает по-английски. Я наблюдала за его физиономией; так вот, когда я спросила про срезанные грозди, он не удержался и посмотрел на них. Всего разок, но он наверняка понял, о чем я говорила.

Блеснула ли впрямь в глазах энолога искорка понимания, которую он постарался сразу погасить? Этого Макс сказать не мог: ведь, когда Кристи задавала вопрос, он смотрел на нее.

— Не знаю, — признался он. — Но не похоже, чтобы этот виноградник его хоть чуточку заинтересовал. Хорошо бы проконсультироваться у другого специалиста. Я поговорю с Русселем.

— Да, не повредило бы, — согласилась Кристи. — Что-то в этом щеголе не то. Никогда еще не видела виноградаря с наманикюренными ногтями.

Сидя в своем кабинете и глядя на синеющую внизу гавань, мистер Чен закурил и потянулся к телефону. Он был намерен подтвердить свою репутацию самого престижного виноторговца в Гонконге — негоцианта, без которого вам не обойтись, если вы ищете вина, редкие, выдержанные, или особое, уникальное вино, бутылки которого в мире наперечет; разумеется, при условии, что такие покупки вам по карману. Услышав имя Чен, секретарша на другом конце провода немедленно соединила его с клиентом.

Чен не стал тратить время на обмен любезностями.

— Сегодня вам здорово повезло, — объявил он. — В Бордо я заключил удачную сделку. Добыл шесть ящиков, и даю вам честное слово — ничего подобного в Гонконге нет. Учитывая наши давние деловые отношения, не говоря уже о крепкой дружбе, я отложил для вас два ящика по семьдесят пять тысяч за каждый. В американских долларах, естественно.

Он смолк, давая клиенту возможность осознать всю щедрость такого предложения.

— Что-что? Каково на вкус? Разве это так важно? Бросьте, дружище. Вы не хуже меня знаете, что вино это не для питья; это товар для купли и продажи. Вложение капитала. Прочие мои клиенты родную мать за него продали бы. Придержите его годик-другой. При нынешней конъюнктуре можно удвоить вложенные средства. Нет, больше, боюсь, не получится. Для вас только два ящика. Остальные обещаны клиентам в Пекине и Сеуле. Договорились? Отлично. Вы не пожалеете.

Чен повесил трубку, выпустил изо рта победное колечко дыма и вычеркнул одну фамилию из лежащего перед ним на столе коротенького списка. Быть может, имеет смысл поднять цену до восьмидесяти тысяч долларов. Ближайшие два дня сулят ему много интересного. Он попросил связать его с Пекином.

По другую сторону земного шара Руссель, как обычно, вернулся обедать в свой роскошный розовый дворец. Поглощенный своими мыслями, он рассеянно ковырял вилкой столь любимую им petit salé [135] Свиная солонинка (фр.). с чечевицей и приправами; за едой почти не разговаривал и едва пригубил вино. Его жена Людивин, привыкшая, что муж дочиста вылизывает тарелку и до дна осушает бокал, пришла к неизбежному выводу, ведь причуды организма мужа были ей, естественно, хорошо известны.

— Опять живот? — уверенно предположила она. — Сыру вчера переел. Прими слабительное.

— Живот? — Руссель покачал головой и отодвинул тарелку. — Нет, с ним все в порядке.

— Тогда в чем дело? — Она погладила мужа по руке. — Давай, Кло-Кло, расскажи-ка женушке.

Руссель вздохнул и безвольно откинулся на спинку стула.

— Виноградник. Тот участочек, помнишь? — Людивин кивнула. — Так вот, вчера из Бордо приехал... как его, энолог, чтобы осмотреть имение; тот еще сноб; а пригласила его Натали Озе.