Питер Мейл - Хороший год

— А! — француз поднял голову от бокалов. — Позвольте представить вам мою ассистентку, мадемуазель де Салис.

На миг все головы повернулись к блондинке, затем обернулись вновь, чтобы еще разок взглянуть на ее ноги.

— Не поможете ли, дорогая, раздать гостям бокалы?

Покупатели сгрудились у стола; каждый, как положено дегустатору, старался держать свой бокал тремя пальцами за основание. Подобно команде пловцов-синхронистов, у которых все движения тщательно отрепетированы, покупатели покачали вино, поднесли бокалы к свету и почтительно всмотрелись в цвет жидкости.

— Цвет потемнее, чем у обычного бордо, — заметил один.

Француз улыбнулся:

— Какой у вас зоркий глаз, месье Чен. Цвет действительно гораздо более насыщенный, темно-рубиновый. Напоминает скорее бархат, чем шерсть.

Месье Чен зафиксировал в памяти это сравнение: потом обязательно пригодится. Подобный слог всегда производит впечатление на его не слишком искушенных клиентов, и чем афористичнее и загадочнее фразы, тем лучше.

— Пора задать работу носу, господа.

Подавая пример, француз склонился к бокалу; в зале воцарилась тишина, слышалось только сопение двадцати ноздрей, усердно втягивавших винные пары. Затем, поначалу нерешительно, потом все увереннее зазвучали вердикты; акцент сразу выдавал происхождение говорящего: Гонконг или Токио, Сеул или Шанхай. Упоминались фиалки и ваниль. Один, более других одаренный воображением, в порыве откровенности пробурчал что-то насчет "запаха псины", и брови у француза на миг взлетели на лоб.

Но это была всего лишь прелюдия к тем словесным кульбитам, которые начались потом, когда вино отхлебнули, пожевали, покатали во рту, дали ему оросить коренные зубы и пропитать нёбо и лишь затем отправили в crachoirs. Мадемуазель де Салис стояла позади с грудой полотняных салфеток в руках, чтобы немедленно прийти на помощь какому-нибудь гостю, который еще не овладел искусством сплевывать вино.

Как описать неописуемое? Отведав напитка, покупатели изощрялись, подыскивая сравнения — с кожей и шоколадом, карандашной стружкой и малиной; рассуждали о сложности и глубине, о спинном хребте, мускулистости и цветах боярышника... собственно, обо всем на свете, кроме винограда. В руках появились блокноты, туда что-то спешно записывалось. Покупатель из Шанхая, очевидно, интересующийся династиями китайских императоров, заявил, что вино, несомненно, больше напоминает правление династии Тан, чем Мин. В течение всей церемонии француз с улыбкой беспрестанно кивал и выражал свое восхищение необычайно тонким вкусом гостей и меткостью их замечаний.

Спустя некоторое время, когда все исправно прополоскали вином рот и отплевались, он решил, что настала пора следующей стадии дегустации, и легким движением пальцев дал сигнал мадемуазель де Салис.

Отложив салфетки, она взяла огромную записную книжку фирмы "Гермес", в черном переплете крокодиловой кожи, ручку "монблан" — такими обыкновенно подписывают международные договоры — и принялась обходить собравшихся. Словно отлично натасканная пастушья овчарка, она поочередно отделяла каждого покупателя от стада и уводила от стола, чтобы он сделал свой заказ в условиях конфиденциальности — насколько это позволяли размеры зала.

Наконец, мадемуазель закрыла записную книжку и надела на ручку колпачок. По этому сигналу француз, похлопывая гостей по плечу и пожимая им руки выше локтя, повел всю компанию из зала в вестибюль и там произнес прощальную речь:

— Поздравляю вас, вы приняли мудрые решения. Уверен, вы не пожалеете. Ваши заказы будут отправлены в самом скором времени. — Он поднял руку и легонько постукал себя по носу. — Позвольте дать вам маленький совет. Во-первых, предоставляйте возможность наслаждаться этим вином лишь самым надежным клиентам, которые предпочитают не рекламировать свои привычки и склонности касательно возлияний. Чрезмерная популярность негативно скажется на сложившихся между нами близких отношениях. А во-вторых, я советовал бы вам оставить несколько ящиков про запас, — он улыбнулся покупателям, которых вместе с ним безусловно ждало скорое процветание. — Ведь цены имеют обыкновение расти.

На этой оптимистической ноте собравшиеся раскланялись, пожали друг другу руки и гуськом вышли на залитую ярким солнцем улицу.

А француз поспешил назад в дегустационный зал, где все еще сидела, склонив белокурую головку над блокнотом и калькулятором, мадемуазель де Салис.