Николай Евдокимов - Грешница

– Полюбила, – прошептала Ксения. – Грешна я… – И, всхлипывая, она рассказала брату Василию, как впервые увидела Алексея, как хотела наставить его на истинный путь, как была у него дома, как задавал он ей страшные вопросы, – все рассказала, не таясь, чувствуя облегчение от этой исповеди.

– Правдива ты, – сказал Василий Тимофеевич, выслушав ее. – Велик твой грех, но господь не оставит тебя. Ах, – всплеснул он ручками, – посылал же тебе бог брата Михаила, поженились бы и обрели любовь! Замолил брат Михаил свой грех, простил его господь. И тебя простит. Много, Ксюша, в миру соблазнов, ах как много, и соблазнителей много, а устоять надо. Человек слаб, доверчив, а дьявол хитер, изворотлив. Бороться с ним надо! Ни одной души не отпустил от себя. А уж за тебя, Ксюша, как не бороться: ведь душа твоя чиста была, беспорочна! Нет, тебя не отдадим мы ни дьяволу, ни миру – никому, Ксюша.

Брат Федор принес самовар, вынул из буфета чашки, поставил на стол вазочку с вареньем, высыпал из кулька на тарелку пряники и молча сел в углу. Василий Тимофеевич налил себе и Ксении чаю. Она выпила, но ни к варенью, ни к пряникам не притронулась.

– А я люблю пряники, – сказал Василий Тимофеевич. – Сейчас не хочешь – на обратный путь отсыплю: пожуешь.

– Коварен антихрист, – вдруг сказал из своего угла горбун; он смотрел прямо перед собой, длинные руки висели между коленями, – над святой книгой измывался.

Голос у горбуна был неприятный, скрипучий, холодящий сердце. Ксения испуганно взглянула на Василия Тимофеевича, придвинулась к нему.

– Коварен антихрист, – повторил брат Федор. – По Матвею и Марку, говорит, Христос был окрещен Иоанном Крестителем, а по Луке выходит, что Иоанн в тюрьме находился, и без него Христос крестился. Как же, дескать, так? Задавал он тебе такой вопрос? – Горбун обернулся к Ксении, будто пронзил ее глазами.

– Нет, – ответила она, чувствуя, как снова страх замораживает ее, – нет, не говорил он этого.

– Не успел, значит. А хотел, знаю. Что господь в первый день сотворил свет, а солнце создал на четвертый день, – говорил?

– Говорил, – едва дыша, ответила Ксения.

– А! – вскрикнул горбун и взмахнул длинными своими руками. – А ты? Ты молчала? Не знала, ответить что? А говорил, как это кит мог проглотить Иону: глотка мала у кита? Говорил?

– Нет.

– Врешь. Не меня, господа обманываешь, а он ведь все знает.

– Не говорил, не вру я.

– Значит, не успел. Помешало что-то. Но найдутся другие, которые спросят… А говорил: почему господь призывает к любви, а в одном месте святого писания якобы требует возненавидеть и отца, и мать, и детей? Говорил?

– Говорил, – ответила Ксения, с ужасом подумав, что все известно богу и его проповедникам.

– И ты молчала? Так-то ты постигала мудрость святого слова! Так-то слушала проповеди святого брата Василия! Не нужен тебе господь. Не нужен. Врешь, дьявола ищешь, не бога! Иди от нас… Не хотим тебя…

– Не гневайся на нее, брат, – сказал Василий Тимофеевич и погладил Ксению по голове. – Знаю, праведность твоя возмущается при виде греха. Но много прощал ты людям, прости и ей. Мудро святое слово – многое она не постигла еще в свои годы. Придет время, и не искусит ее ни один обольститель глупыми речами. Прости ее, брат.

– Кроток ты, милосерден, – ответил горбун, смиренно наклонив голову. – Блаженны имеющие такого пастыря. Нет у меня к ней зла. Мне ли ее прощать, если ты простил.

– Ах, Ксюша, – сказал Василий Тимофеевич, ласково заглядывая в ее глаза, – молода ты, неопытна, доверчива – долго ли попасть тебе в паутину? Они, антихристы, хитры, говорю. Ищут в книге святой противоречия – и находят якобы, и радуются, и кричат, что ложно святое писание. А нет ведь никакого противоречия в слове божием. Сказано – «не любите мир». И значит, не люби, возненавидь даже отца, мать, если отвергли они имя божие.

– Вижу, вижу, – зловещим шепотом неожиданно сказал брат Федор. Он запрокинул голову, глядел куда-то в потолок. – Вижу, какая судьба ожидает тебя, раба божия.

Ксения охнула, прижалась к Василию Тимофеевичу. Он обнял ее, прошептал с застывшим лицом:

– Слушай, слушай, брат Федор редко пророчествует.

– Не сразу дьявол оставит тебя, – скрипуче шептал горбун, – долго ты будешь мучиться. Вижу человека, которого бог посылает тебе в мужья. Сердце твое еще закрыто для него – вижу. Господь соединяет вас, ибо господь лучше знает, где твое счастье. Ты не поняла милость господню, думала, жертву принесла, а угодила сама себе! Вижу радость в твоих глазах, смотрящих на мужа. Вижу: нет счастливее брака на земле.