Александр Кондратьев - Белый человек

Стоит ли спросить их о том, что там лепетал этот парнишка? Нет, наверное, лучше узнать у Снежаны.

— Хорошо, — сказал он. — Идите.

Не промахнулся ли?

Пейл с Василем переглянулись и — один за другим — пошли к выходу, аккуратно переступая через собак.

— А с этими что делать? — сказал Серега, кивком указывая на камеру.

— Покормите их. Уже скоро стемнеет, пусть переночуют здесь, а завтра я приму решение, как с ними поступить.

— Ты же не собираешься его отпускать? — подал до этого молчавший и никак не выказывавший себя Данила. Он имел в виду кузнеца: немудрено, ведь тот пытался его убить.

— Завтра, все завтра. Федора мы разговорили. Может, удастся услышать что-то и от нашего второго бабаси.

— Бабася, — повторил Федор и заливисто рассмеялся.

Дружба — такое же эфемерное чувство, как любовь. Ему так же трудно дать определение. Говорят, дружба — это любовь без секса. Это любопытный взгляд на вещи. Получается, дружба — ступень человеческой близости, на которой как таковой нет никакой близости. Есть разговоры, есть время, которое люди проводят вместе, много времени, но нет самого главного: нет удовлетворенного инстинкта. И поэтому неохотно говорят о дружбе между представителями противоположного пола: она всегда скатывается в любовь и секс. Только все забывают про то, что нет никакого пола. Пол — это выступы на двух телах, которые, совокупившись, могут дать потомство. Люди всегда демонстрируют удивительное непонимание самой сути жизни. Жизнь — это сумасшедший ключник с миллионами ключей, который будет бегать по бесконечному коридору и пытаться открыть все двери. Не все двери откроются, не все ключи подойдут. Но время и недобрый труд победят — они всегда побеждают. Поэтому рыбешки под водой разбрасывают сотни икринок, едят их, но не могут съесть все. Поэтому одуванчики разлетаются по округе сотнями маленьких парашютиков. Поэтому вирус через чих, слюну и сопли больного незнакомца заражает тебя. Жизнь — это залп из всех орудий, это армии сперматозоидов, идущие на смерть, чтобы встретить одну-единственную яйцеклетку. Желание — наш ключ. Замочки — все, что вокруг. Желание заставляет нас уподобиться рыбке, производящей икру, одуванчику, расщепляемому ветром. И мы летим в пространстве-времени с нашим ключиком наперевес и пробуем его на всем, что отдаленно напоминает замочную скважину. Такова воля жизни. Но чтобы наш ключик не сломался, заботливая мама в начале нашего пути предостерегает нас: не суй его куда попало. Особенно в своих друзей. Но мама, как же быть, если ключик подходит? Он же такой удобной формы! Тогда тебе придется жениться. А жениться на друзьях не принято. Не принято жениться на руке, на барашке, на надувной игрушке. Вот только законы группки людей в конкретной временной точке и вечная воля к жизни несопоставимы. Невозможно перекрыть прутиком яростный горный поток. И люди уходят в тень, прячутся по углам, проклинают себя, чтобы исполнить приказ своего единственного божества — жизни. А дружба?.. Дружба — шторка на замочную скважину.

Сегодня Вера не выступала. Она сидела в зале вместе с остальными посетителями и смотрела, как Ирина, ее коллега по музыкальному коллективу, развлекает публику. Ирина была чуть старше и богаче одарена женственными формами. Пела она низким, почти мужским голосом, но многим это казалось пикантным. На Ирине было красивое красное платье со сногсшибательным вырезом до пояса. Из выреза кокетливо показывалась длинная ножка в чулке. Ирина выглядела на все сто, и Вера даже немного ненавидела ее за это.

С Верой за столиком сидел Василь. Он только что отыграл свою партию и был весь в мыле. Духи, которыми Василь был облит с ног до головы, не могли скрыть резкого запаха. Василь то и дело начинал о чем-то говорить шепотом, но Вера пропускала его слова мимо ушей. Ее внимание было приковано к Пейлу и Снежане, расположившимся за одним из соседних столиков.

Почему Пейл стал ее наваждением? Почему когда она видит его, то чувствует, как в животе вьет кольца страх? Или это не страх?

Когда Пейл смотрел в ее сторону, ей казалось, что он смотрит на нее, и она поспешно отводила взгляд. Кровь бросалась к лицу, Вера чувствовала себя так, будто схватила простуду.

Наконец Василь заметил, что Вера его не слушает, бросил взгляд через плечо и резко повернулся к своей спутнице.

— Ты себе места не находишь, — зло сказал Василь. — Хочешь, пересядем поближе?