Александр Кондратьев - Белый человек

Пес проворно перевернулся на живот, вскочил на лапы, выпрямился и сел.

— Пса зовут Фенрир? — засмеялась Вера.

Василь смущенно пожал плечами:

— Ну а что тут такого? В этом городе все так называется. Почему пес должен выделяться? У нас есть даже гребаный Иггдрасиль на главной площади.

— Фенрир — это, кажется, пес, который убьет Одина в Рагнарек.

— Рагнарек давно прошел. Все боги умерли, — отмахнулся Василь. — Имя — просто имя. Кроме имен мало что осталось.

— А что осталось?

— Остался только этот город — посреди ничего. И война, которой нас пугают с пеленок.

— Пугают, а нам не страшно, — раздраженно сказала Вера.

— Анатоль бы не согласился, — сказал Василь.

Собака, почувствовав, что настроение людей изменилось, встревоженно повела ушами.

В Приюте все считали Федора блаженным. Федор — это необходимый для маленького городка дурачок. Он жил здесь так давно, что никто уже и не помнил, кто он такой и откуда. Казалось, Федор — неотъемлемая часть Приюта, он был всегда и будет, никогда не умрет и никуда не исчезнет. Федор — человек без возраста, в грязных лохмотьях, заросший бородой и по-настоящему сумасшедший.

У него была своя свита: огромная свора собак. Он собирал их по всей округе. Собаки любили его. Он сам казался наполовину зверем. Некоторые жители Приюта заставили его за тем, как он играет со своими животными: бегает среди них на четвереньках — точь-в-точь огромный дикий пес.

Жил Федор со своими собаками на свалке, перебивался тем, что находил в мусоре, и разделял с собаками то, что приносили добрые горожане. Иногда жители пускали его в свои дома, чтобы он мог помыться и помыть своих зверей.

Кого только не было в его стае! Собаки всех пород и размеров, всех мыслимых форм и окрасов. Настоящий зверинец! В каком-то смысле Федор был собачьим мессией — тем важным центром, к которому стремились собаки. Без него разбрелись бы кто куда и сгинули во враждебном мире.

Федор грыз кость в окружении своих питомцев, когда к свалке приблизилась небольшая группа людей, — не больше дюжины. Впереди всех шел Руслан, городовой.

Заправив большие пальцы за ремень, прищурившись, Руслан глядел на безмятежно развалившегося в нечистотах отшельника. Городовой раскачивался на каблуках. На его лице читалось сомнение — что делать дальше?

— Федор! — скрипучий голос старика прозвучал, как выстрел. Собаки встрепенулись и впились в него глазами. Руслану стало немного жутко: свора действовала синхронно, как единый организм. А если они решат все разом наброситься на него?

Ответа не последовало. Бродяга, в отличие от собак, не понял, что обращаются к нему, или сделал вид, что не понял.

— Федор! — повторил Руслан. — Ты меня слышишь? Понимаешь, что я говорю?

— Да брось ты его, — пробурчал кто-то из помощников. — Давай осмотримся. Может, что и найдем.

Руслан несколько секунд промедлил, а потом проскрипел:

— Ага, давайте осмотримся!

Люди пошли к мусорным кучам. Вонь стояла приличная, и на всех лицах застыла гримаса отвращения. Собаки насторожились, оскалились, почувствовав угрозу, и предостерегающе зарычали. Руслан и его помощники остановились. Волнение собак растормошило Федора, он отбросил кость и посмотрел на Руслана.

Руслан невольно отшатнулся — он давно жил бок о бок с Федором, но все эти годы ни раз ни встречался с ним взглядом. Они просто сосуществовали в одной Вселенной, как астероид и навозный жук, и пути их не пересекались.

Глаза собачника были налитыми кровью, как у быка. Зрачки — как точки. Последние точки в конце романа — и это роман такого толка, где все герои в конце умирают. У Федора — глаза существа, которое ненавидит весь мир.

Руслан понял, что доктор дал верную наводку. Но легче от этого не стало. Городовой осмотрелся: союзники находятся в нескольких шагах от него. Что они смогут сделать, если псы набросятся на него? Успеют ли они оттащить проклятых животных или их хозяина, пока острые зубы не сомкнутся на его шее?

Руслан почувствовал, насколько близок к смерти. Да, он стар. Ощущал ли он себя старым? Нет, он представлял себя девятнадцатилетним — молодым человеком, запертым в дряхлом теле.

Все утратило значение — даже вонь перестала быть такой резкой. Предательски задрожали колени. Руслан смотрел в лицо человекозверю.

— Федор, я хочу тебя кое о чем спросить. Умирают люди, Федор, — проскрипел городовой, едва узнавая свой голос. — Ты можешь нам очень сильно помочь.