Яростное совокупление — не самый подходящий метод для того, чтобы я покачнулась и упала в небо. Бьющий как отбойный молоток член необходимо амортизировать, а когда вас пришпиливают к матрасу, о вознесении думать не приходится. При условии хорошей предварительной подготовки моим спасением могут быть незаметные глазу перемещения, предполагающие что я, напротив, невесома. Однажды я была застигнута врасплох божественным ощущением, спровоцированным неуловимым движением одного из моих партнеров, — такое невозможно забыть. Мужчина был гораздо крупнее меня, он протягивал руку мне за спину и тихонько похлопывал по пояснице. Он настолько хорошо знал, что делает, что рука двигалась практически машинально — так хозяйка стирает пыль. Три-четыре похлопывания поднимали меня в воздух, словно лист бумаги на сквозняке. Я скользила влагалищем по члену — несколько миллиметров вверх. Этого было достаточно.
Просмотры
У меня средний рост и гибкое тело, меня можно мять и растягивать во все стороны сколько душе угодно. Эта податливость, эта плавкость поражает меня более всего, когда я гляжу на собственное изображение на экране. В обыденной жизни я ощущаю себя неловкой, мешковатой недотепой (последний раз я танцевала будучи подростком и не в состоянии проплыть больше трех метров), и мне стоит больших трудов распознать себя в этой — безопасной — рептилии, которая извивается, тянется и съеживается, с ошеломляющей скоростью реагируя на малейшие внешние раздражители. Полулежа на боку в позе одалиски, слегка согнув ноги и выставив на первый план полушария ягодиц, взгляд, направленный вослед ягодицам, полураскрытые пальцы касаются губ в ожидающем жесте. Затем: все еще на боку, немного сильнее поджав ноги, обеспечивая безопасный подход в глубокую гавань, талия повернута назад на четверть оборота — видна грудь; шея напряжена — быстрый взгляд на раскрытую щель: все ли в порядке. В таком положении я лишена инициативы. Зверь притаился. Притворился объектом неживой природы. Мужчина сильнее давит на согнутые бедра, силясь просунуть ногу в образовавшийся треугольник; такое впечатление, что он подбирает концы большого мешка, чтобы, поудобнее ухватив, взвалить на плечи. Одной рукой он придерживает согнутые ноги, другой — потрясает членом, щелкающим его по животу. Мне нравится мое инерционное состояние, несмотря на то, что нанизанное таким образом влагалище не отличается повышенной чувствительностью (равно как и в случае, когда мужчина в свою очередь укладывается на бок, образуя горизонталь буквы «Т», в то время как я, лежа на спине и закинув одну ногу ему на талию, а вторую — поверх бедер, образую вертикаль). Я вновь превращаюсь в зверя, дивное сочетание лягушки и жука, месящее воздух коротенькими лапками. Однако я уже говорила, что предпочитаю, когда меня имеют спереди. Я лучше чувствую член и к тому же вновь обретаю способность оценивать происходящее. Поднимая голову — и подхватывая в случае надобности лодыжки или икры, — я могу следить за развитием событий сквозь амбразуру задранных ног. Я также имею возможность поучаствовать: например, выгнуть спину и поработать тазом. В таком случае я переворачиваю соотношение стихий: отныне не фаллос вонзается в сыру землю, но матушка-земля, содрогаясь, поглощает фаллос. Затем покой. На спине. Меня тащат мертвым грузом. Снова вещь. Позже, продолжая наблюдать за сценами, проходящими перед моими глазами на экране, я замечаю себя в виде перевернутой вазы, основание которой образуют голова и прижатые к голове колени, стиснутые, придавленные к туловищу бедра рисуют конус корпуса, который расширяется до уровня ягодиц и снова сдавливается после двойной припухлости — тазовые кости? — едва оставляя достаточно пространства погружающемуся члену.
Я испытываю вечно ускользающее удовольствие, и в этом нет ничего удивительного, ведь тело, в котором оно прячется, мое тысячу раз смятое, согнутое и перевернутое тело распадается на постепенно исчезающие части. Оргазм впитался и растворился в отдельных кусках тела, спрятанных и недоступных ему самому, в потаенных уголках; так тело пианиста перетекает в пальцы. Но давят ли на клавиши пальцы пианиста? Иногда кажется, что нет. Просматривая со мной видеозапись, на которой я дрочу воздушной, невесомой рукой, мой приятель заявляет, что у меня пальцы гитариста, Они расслаблены. Они покачиваются в черном облаке с регулярностью маятника, но их действие характеризуется высокой точностью. Когда я не одна и знаю, что скоро мои пальцы заменит более объемный инструмент, я никогда не жму сильно. Я наслаждаюсь нежностью. Я никогда не погружаю ладонь, я ограничиваюсь быстрой вертушкой безымянного пальца, который выныривает, не успев утонуть, и направляется выше — смазывать и увлажнять. Если движение становится хоть немного более настойчивым, по нежной коже внутренней стороны бедер пробегает волна. Я обращаю внимание на то, что нежные прикосновения не являются уделом единственно моего собственного влагалища — я точно так же обращаюсь с членом. Делая минет, я обхватываю яйца и основание члена точно таким же мягким движением, каким я могла бы взять в ладонь птенца или ящерицу. Вот крупный план: полный рот и широко открытые глаза. Это контролирующий взгляд. Вот другой крупный план: здесь, напротив, прикрытые веки и сомкнутые губы, по которым скользит головка члена. У зрителя может создаться впечатление, что я сплю глубоким сном. Это не так. Я знаю, что сосредоточена и стараюсь не потерять ось. Следующий кадр: я готовлюсь принять член и осторожно — я прекрасно отдаю себе отчет, какой хрупкий предмет мне предстоит поглотить, — разглаживаю и приоткрываю складки половых губ.
Читать дальше