Родион Белецкий: Николай не понимает

Николай решил, что его наверху услышали, и сразу стал действовать.

Тут же в церкви он приглядел одну прихожанку и подошел к ней после службы. Девушка оказалась гораздо меньше ростом, чем ему представлялось, когда он на нее смотрел во время литургии. Но так как Николай почти точно уже понимал, что это его будущая жена, он решил, что к маленькому росту можно привыкнуть. Звали девушку Настя.

Она легко согласилась погулять в одном из ближайших парков. На прогулке Николай устроил девушке настоящий допрос: хорошо ли она ведет хозяйство, хорошо ли готовит и умеет ли вязать? Девушка была, мягко говоря, сбита с толку. Она пыталась объяснить Николаю, что с ним что-то не так. Что, несмотря на то что она ходит в церковь, она нормальная девушка и за ней надо ухаживать. Но Николай был непробиваем. Он решил, что, уж если он напрямую обратился к Богу, человеческие отношения не имеют значения. В итоге с девушкой из церкви у Николая ничего не получилось. А с женой своей он познакомился на улице при весьма странных обстоятельствах.

Сколько себя помнил, Николай соперничал с Ситником. Он постоянно боролся с ним за пальму первенства. Хотя никакой пальмы не было. Они с Ситником были совсем разные. Внешне не похожи друг на друга.

Ситник был куда привлекательнее Николая. Девушки Ситника любили.

Николая тоже девушки любили, но все они были какие-то недоделанные.

Не то чтобы Николай, подогреваемый ревностью, делал Ситнику какие-то гадости — он просто постоянно чувствовал, что Ситник ему мешает. Как многим людям мешает существование Америки, хотя они в ней никогда не были.

Николай бежал к остановке троллейбуса, который вот-вот должен был отъехать. Путь его лежал мимо торговок зеленью, которые разложили пучки петрушки и укропа по обеим сторонам дороги. Пробегая мимо одной из них, он услышал, как та говорила соседке:

— Господи, почему жизнь — такая боль и мука?

Николай резко остановился. Двери троллейбуса, стоящего в пяти метрах от него, захлопнулись.

— Боль и мука… — повторила торговка зеленью.

Хоронили мать летом. Вокруг кладбища ставили бетонный забор. Все было перерыто. Автобус не смог проехать. Гроб несли на руках. Могилы теснились одна к другой — плита к плите. В высокой траве еле отыскали место, куда следовало опустить покойницу. Перед поездкой на кладбище Николай купил черные солнечные очки, надел их, да так и не снимал. Гроб забросали землей. Возле невысокого холмика тетя Николая соорудила поминальный стол. Положила скатерть на чье-то надгробие, поставила водку, открыла баночки с салатами. Отец Николая был сильно пьян. Растрепанные волосы и красные глаза. Он не в силах был стоять на месте. Шатался среди могил, то и дело спотыкаясь.

— Хорошая была женщина, — сказала тетя и выпила свой стакан до дна.

Отец подошел к свежей могиле и стал плескать на нее водкой из своего стакана.

— Ты что делаешь? — спросил Николай.

— Ты что, сынок, не знаешь? Так принято, — ответил отец.

— Что принято?! У кого принято?! Ты язычник, что ли?! — Неожиданно для себя Николай начал в голос орать. — Ты бы еще папуасский танец станцевал!!.

Николай надрывался. Люди вокруг молчали. Отец тоже молчал, низко опустив голову.

Говорят, один математик точно рассчитал день, когда он преставится.

После этого он взял за правило каждые сутки спать на час дольше. В итоге получилось, что через 24 дня он заснул навсегда.

Николаю в последнее время не хотелось вставать с постели. Но спать более семи часов в сутки не получалось. «Чего я маюсь? — думал Николай. — Может, оттого, что я работу не могу найти? Может, хандра от безделья? Скорее всего, так».

Николай думал о разных народах. Есть же на свете люди гораздо несчастнее его. Например, те, которые голодают. Впрочем, Николай тоже однажды голодал. Серьезно, по-настоящему. Его тогда уволили с работы. Неожиданно и подло. Прямо перед зарплатой. Николай принципиально решил ни у кого не занимать ни копейки. Решил, что, может быть, кто-нибудь вспомнит о нем и принесет ему, несчастному и голодному, кусок хлеба. О нем вспомнила секретарша с работы.

Приехала без звонка, чтобы быстро с ним переспать. Да так, чтобы уложиться в обеденный перерыв. И хотя Николай ей намекал, что он бедствует и в отчаянии, секретарша не обратила на это внимания.

Выжала из него последние соки и уехала. На третий день у Николая из еды осталось немного растительного масла и кусок бородинского хлеба.

Николай ничего не понимал. Ведь сказано же: «Живите, как птички небесные». Он же и есть птичка небесная — некормленая и забытая. Он сидит дома и мучится. Значит, по идее, должно произойти чудо. Кто-то должен обязательно появиться и принести ему поесть. Но никто так и не пришел. Николай посидел еще один день, а после отправился искать работу.