Татьяна Краснова - Таня

— Ничего, — утешила Юля, — скоро ты вырастешь, и всё это кончится.

— Ты что, — расширила Таня глаза. — Разве я смогу их когда-нибудь бросить? Да не будь меня, родители давно бы разбежались! Крутые бизнесвумен надоедают не меньше, чем примитивные домохозяйки. Давно бы всё развалилось. Юль, они так несчастны! Они только изображают успех и благополучие. Наша жизнь — это уже ад. Все друг друга любят и мучают одновременно. А может, уже и не любят… Ты Достоевского читала?

— Нет, только видела «Дядюшкин сон». Я вообще больше спектакли смотрела, чем читала. Друзья из драмтеатра всегда приглашают родителей.

— А я начала — и не могла оторваться: это же про нас! У нас самая настоящая достоевская семья. А еще говорят, он мрачный и фантастичный. А мне как раз эти Ростовы из «Войны и мира» показались фантастикой! С их наивными радостями. В общем, мы правда уже улетели — дальше некуда. А если я их оставлю, им станет еще хуже.

— Ты, Тань, преувеличиваешь свою роль, — Юля сдвинула брови. — Захотят они разбежаться — ничего никто не сделает, и ты тоже. Тебе не за них надо цепляться с их разборками, а скорей становиться самостоятельной. Даже твоя мама это понимает. У тебя должна быть своя жизнь. — Юля покосилась на Страшный суд и два конвейера. — А за них — ну, там, молись, и всё такое.

Таня вслед за ней посмотрела на нарисованное пекло и печально покачала головой:

— Нет, своих не бросают. Какой Авель, если он нормальный, станет сидеть в раю, зная, что родной человек страдает? — Она перевела взгляд на котел. — Я бы и там могла за них молиться, или как-то помогать, а когда их простят, мы ушли бы вместе.

Юля не сдавалась:

— Да нужна им твоя жертва! Так же, как тебе самой — мамина.

Таня молчала.

— А еще говорила: самое ужасное, когда твоей жизнью управляют. Ну и будешь вечной куклой на ниточках!

Таня молчала.

— Если ты выберешь их общий ад, они тебе устроят твой собственный!

Повисла долгая пауза.

— НАДО же, в деревне — и такой приличный музей, такая богатая сувенирная лавка! Смотрите, какой палантин я купила, — подходила к ним Танина мама. — Ладно, Ольга потом оценит…

— Белогорск — это город, — пробубнил Егор из-за ее спины.

Учитель словесности

УТРЕННИЕ звуки были уже знакомы. С еще неоткрытыми глазами Юля узнавала: дед поливает грядки, малыш опять разыскивает питомца Фуську, Котангенс приперся и охотится под крыльцом. И то, что день опять хмурый, тоже видно с неоткрытыми глазами.

Пришедшая на урок Таня расшифровала пасмурность подруги:

— Что, так и не звонят?

Юля покачала головой:

— В июне у нас сплошняком выездные спектакли. Потому никто бы за мной и не кинулся. Есть же обязательства, их надо отрабатывать.

— Сама будешь звонить?

— Они небось только этого и ждут, — дернула плечом Юля. — Когда назад приползу! Типа, куда ты денешься. Помнишь вчерашнего Спаса Эммануила? Все взрослые были подростками, даже сам Господь Бог. У него тоже случались нестыковки с родителями, когда он остался в столице с учителями, а те поехали в свою провинцию и хватились его уже в конце пути. Ну, и чем кончилось — домой вернулся и был в повиновении у них . — Юлин голос звучал как никогда уныло. — Вот и у меня, похоже, та же перспектива. Сплошное повиновение. Лет до тридцати!

— Слушай, а твой брат сидит в социальных сетях? — подумала Таня вслух. — Может, ты бы ему написала? Узнала бы, как обстановка. Написать легче, чем позвонить. Возьми мой ноут, если хочешь.

Юля устроилась на веранде, настучала вопрос. Собралась уже полазить в интернете, как внимание привлекла папка «Математика». Наверное, там Танины домашние работы. Интересно, чем ее грузит дед? И открыла файл под номером один.

«В кабинете истории стояла добротная, внушительная кафедра. Когда Макакус на нее влезал, начиналось всеобщая потеха. Он был маленького роста, и над кафедрой торчала одна голова, да еще рука, машущая указкой, — ну, прямо кукольный театр. Макакус был незлопамятен, не писал в дневники замечаний, никому не жаловался, но доброты его никто не замечал, и она оборачивалась против него.

И сегодня в классе царило веселье. За последними партами рассказывали анекдоты и громко смеялись. Часть учеников развлекалась с мобильниками: одни занимались играми, время от времени выражая вслух свои эмоции, то есть попросту вопя, другие разговаривали, тоже практически вслух. Стайка девчонок, слетевшись к журналу мод, обсуждала фасоны.

Рудик, уже успевший списать домашку, достал из рюкзака коробку, дождался всеобщего внимания и жестом фокусника выпустил на стол огромного рогатого жука. Девчонки шарахнулись, завизжали, мальчишки засмеялись, жук пополз. Визг, вопли, паника, упал стул, кто-то метнулся со своего места…»