Станислав Буркин - До свидания, Сима

— Ты предательница.

— А ты малявка.

— Ты говорила, что любишь меня.

— У меня к тебе сестринские чувства.

— Но ты со мной целовалась.

— Я была не в себе.

— Если у тебя хоть кто-нибудь появится, я застрелюсь.

— Из чего это, интересно, ты застрелишься?

— Я вскрою себе вены в ванной.

— Вечно вы, мужчины, стращаете самоубийствами. Хоть раз бы молча исполнили свои обещания.

После таких разговоров я убегал из дома и часов по пять бродил по Парижу, пока голод не загонял меня обратно в Булонский лес.

— Давай проведем пару дней на природе, — предложила за завтраком Мерседес, когда отец был еще в духе.

Энрике эта мысль пришлась по вкусу. Он подумал немного и начал рисовать перед нами картины предстоящего отдыха на лоне природы.

— Завтра же мы соберемся и отправимся на нашей машине куда-нибудь на Ривьеру, во Французские Альпы, где море ласкает лазурный берег и солнечные лучи раскрываются веером из-за сияющих горных вершин, — красочно изображал он, рисуя пейзаж перед собой руками. — С утра мы с Иваном (то есть со мной) будем лазать на склоны, чтобы ловить форель в высокогорных озерах, днем валяться с Мерси на пляже, а вечерами прожигать по сотне евро в сверкающем казино Монте-Карло. А когда нам надоест, мы наймем небольшую яхту с негром и проведем пару недель в открытом море. После этого я брошу пить и проведу остаток жизни, занимаясь детьми, внуками и садоводством.

— Что-то мне не очень-то во все это верится, — вырвалось у меня.

— Ты еще плохо знаешь меня, мой мальчик, — снисходительно заметил Энрике. — Я человек слова. Если я в чем-то поклялся, то будь уж уверен, что это свершится не позднее, чем завтра. Такова правда моего народа.

Я не стал возражать и напоминать ему все его клятвы и на всякий случай даже подтвердил:

— Да, вы настоящий испанец.

— Я не испанец! Я цыган, — гордо поправил меня Энрике, и я с недоумением вгляделся в лицо своей возлюбленной. Она тоже вылупила глазища, видимо, для нее это была не менее шокирующая новость.

— Если я сказал, что мы поедем на Ривьеру, — продолжал цыган, — это надо понимать так, что уже завтра мы будем греть задницы на берегу Средиземного моря.

— Но ведь чтобы завтра греть задницы на Ривьере, — заметила Мерседес, — нам надо выехать из дому как минимум после обеда.

— Действительно, — прикинул Энрике и почесал темечко. — В таком случае! — заорал он, вскочив из-за стола. — А ну марш собирать свои вещи, пока я еще не передумал.

Мы разом вскочили и, наталкиваясь друг на друга, побежали вон из кухни в свою комнату паковать рюкзаки и сумки.

Ехали мы очень весело, и даже папаша вел себя хорошо, но только до Бургундии, до ужина, так как в Дижоне он заказал в ресторане бутылку виски и выхлебал ее до половины.

— Папа, перестань так пить! — запротестовала Мерседес. — Тебя же задержат, и мы никуда не доедем.

— Дальше поведешь ты, — икнул отец.

— Но у меня даже нет прав!

— Скажешь, что дома забыла.

Спорить было бесполезно, потому что когда мы выходили из придорожного ресторана, Энрике едва держался на ногах, как-то странно топая, при каждом шаге высоко-высоко поднимаясь на носках и бухаясь на пятки всеми своими разболтанными суставами.

Так что о вождении и речи быть не могло. Он вполз на очень узкий задний диван, я пересел вперед, а Мерседес на его прежнее место за рулем. До Лиона мы ехали молча, в страхе, что на автостраде появится патруль. Франция на этом участке мне показалась на редкость простой. Мало засеянные поля, деревенские домишки, слепленные из больших серых камней, отдельные деревца и редкие часто полуразрушенные замки. Все время вдоль дороги тянулось ограждение из тонкой металлической решетки. Лишь один раз земля слева куда-то провалилась, и нам открылся чудеснейший деревенский пейзаж с высоты птичьего полета — высокий замок с четырьмя крытыми черепицей башнями, а вокруг него тесно сгрудились феодальные деревушки. Все это на берегу изгибающейся реки, а за ней горбатились стегозаврами темные хвойные холмы. И все это во мгновение ока, так как навстречу нам пронеслись подряд две длиннющие фуры, и когда они, обдав нас грохотом, ушли в небытие, уже ничего не было, кроме однообразного иссеченного каналами поля и низкорослого леска позади.

В Лион мы добрались поздно вечером и остановились в скромной гостинице. Номер у нас был двуспальный, но мы попросили коридорного притащить раскладную кровать, на которой я и устроился.