Вадим Панов - Отражение

– В обозримом будущем предвидится наступление октября.

Наемник подмигнул растерянному собеседнику, проехал внутрь и остановил внедорожник в трех домах от участка художника.

– Фургон, действительно, есть.

– Может, сантехники? – предположил Виссарион.

– Может, и сантехники, – не стал спорить Барадьер. – К счастью, не из бригады Лаврича.

– Откуда ты знаешь?

– Ребята дьяка-меченосца не стали бы прятаться, – объяснил наемник. – У калитки обязательно торчал бы боец из охранки «МечП» с официальным дробовиком под мышкой.

– Пожалуй…

– А эти в засаду сели, ждут нас и стрелять начнут без предупреждения.

– По нам? – зачем-то уточнил Обуза.

– По нам.

– И что?

– Ничего. Ты же не просто так меня позвал. – Барадьер вышел из машины, огляделся, вычисляя видеокамеры, встал так, чтобы не попасть ни под одну из них, и ухмыльнулся: – Готов к колдовству, ушастый?

– Я не ушастый!

– Тогда смотри.

Обуза знал, в чем заключается главное умение спутника, но никогда не видел, как Барадьер клонирует себя. Или дублирует. Или делится. В общем… Страшная смерть проклятого палача наделила его потомков умением создавать четыре копии, абсолютно идентичных оригиналу во всем, включая одежду и оружие. Наемник оперся рукой о машину, прочитал заклинание, закрыл глаза и шумно выдохнул:

– Первый!

В следующий миг его фигура расплылась, словно была соткана из плотного тумана, затрепетала на легчайшем ветру, затем вновь сконденсировалась, но уже не в одного, а в двух Барадьеров – рядом с первым встал двойник.

– Нравится? – поинтересовался оригинал, вытирая со лба пот.

– Трудно? – спросил букинист.

– Неприятно, – с усмешкой ответил наемник. – Ощущение такое, будто четвертуют.

– Извини.

– Расслабься, ушастый, я делаю это за деньги.

– Я не ушастый!

– Второй!

И вновь – дрожащая на ветру фигура, хриплый вздох, болезненный стон, а затем – еще одна копия, хладнокровно взирающая на тяжело дышащего наемника. Второй дубль дался Барадьеру заметно тяжелее, и Виссарион от души пожалел беднягу, которому предстояло пережить еще две болезненные процедуры.

– Третий!

Обуза отвернулся.

– Четвертый!

И в тот миг, когда последний двойник обрел плоть, по внедорожнику резанула автоматная очередь. Выстрелы получились почти бесшумными – головорезы Девяткина использовали мощные глушители, – но стекла у внедорожника вылетели, а один из двойников молча прижал руку к отстреленному уху. Само ухо упало на асфальт и развеялось легким дымком.

– Ложись! – крикнул Барадьер и повалил нерасторопного Обузу на землю, спасая от следующей очереди.

– Они стреляют! – взвизгнул букинист.

– Странно, да? – округлил глаза наемник. – Кстати, будешь должен за ремонт машины.

Следующая очередь пробила оба колеса по левому борту, и внедорожник стал медленно прижиматься к земле. Двойники стремительно перемахнули через ближайший забор и растворились. Но Виссарион, говоря откровенно, этого не заметил.

– Времени мало, – прошипел Барадьер, тряся Обузу за шиворот. – У этих придурков глушители на автоматах, но рано или поздно соседи увидят трупы…

– Какие трупы? – удивился Виссарион. – Копии же исчезают.

– Вот эти трупы!

Барадьер выхватил пистолеты – их у него оказалось два, – выскочил из-за машины и принялся стрелять с двух рук, совершенно игнорируя или же попросту наплевав на вооруженных врагов. А те… Головорезы Девяткина не ожидали такой дерзости от запертого за внедорожником противника и не успели укрыться. Или же Барадьер стрелял настолько хорошо, что у них не было шансов – не важно. Важно то, что наемник завалил двух врагов, одного с правой руки, другого – с левой, и бросился вперед, призывая Виссариона последовать его примеру.

– За мной!

Обуза побежал и уже на ходу мысленно согласился с наемником: два валяющихся на улице мужика в черных комбинезонах наверняка привлекут внимание соседей.

– Задаешься вопросом: что я тут делаю? – на бегу поинтересовался Барадьер.

– Да, – не стал отрицать Виссарион, одной рукой придерживая шляпу, а другой сжимая портфель.

– Ответ есть?

– Нет.

– Так всегда бывает, – сообщил наемник, прижимаясь к забору Бергера слева от калитки. – Побеждаешь ты в драке или проигрываешь, рано или поздно появляется вопрос: какого черта я рискую?

Он резко распахнул калитку и тут же вновь укрылся за бетонным забором. По асфальту защелкали пули.

– Нервы у них шалят.