Вадим Панов - Отражение

– Ты сильно задержался в Москве, – очень холодно произнес карлик.

– У меня дела.

– Слишком много трупов, Даген, слишком много громких трупов. После Джека-потрошителя это никому не нравится.

– Ты еще Зодиака вспомни.

– Я не хочу никого вспоминать, Даген. Я хочу тишины.

Ожидаемое требование.

Даген был в Москве чужим, приехал «на гастроли», что не возбранялось официально, но, разумеется, не нравилось местным. И карлику велели донести до зарвавшегося лайкера назревающее неудовольствие.

– Ты достаточно порезвился в нашем городе.

– Мне нужен рывок, – угрюмо ответил Даген, не желая ссориться с Авадонной. Но и не желая отступать, чтобы не испортить тщательно разработанный план.

– То есть еще один труп? – уточнил карлик.

– Почему спрашиваешь?

– Мне звонил принципал, он недоволен.

Даген поморщился: ссориться с лидером местных органиков ему совсем не хотелось. Пришлось согласиться и пообещать:

– Да, Авадонна, еще один труп, и я уезжаю из Москвы.

– Ты сказал, – сухо подытожил карлик. – И за это слово ты ответишь.

И отключился, прежде чем Даген продолжил.

Убийца же выругался, убрал телефон в карман, достал вторую трубку, но, прежде чем набрать номер, запустил онлайн-вещание радио и прислушался к веселым голосам ведущих шоу. «Тариф Дневной» в разгаре, аудитория большая, так что эффект от звонка в эфир получится отличным.

Главное – затуманить головы сотрудников магией, чтобы они не помешали выступлению. И на это ушла изрядная часть накопленной Дагеном силы.

– Напомню, что наша слушательница Полина дала четыре правильных ответа и придется сильно постараться, чтобы ее победить, – произнес Ленский.

– Если не будешь подыгрывать, – немедленно уточнила Зейналова.

– Я никогда не подыгрываю. Особенно красивым девушкам.

– Не помню, чтобы ты мне когда-нибудь подыграл.

– Девичья память коротка, как ее юбка…

Перед включением следующего слушателя Ленский собирался запустить короткий рекламный блок, но Зейналова его перебила:

– У нас есть звонок.

– Звонок? – удивился Дмитрий.

– Телефонный, – подтвердила Зейналова.

– Что ты творишь? – прошептал Ленский, но остановить Светлану не смог.

– На связи Владимир! И это не город!

– Владимир! Добрый день! – «включился» в разговор Дмитрий.

– Добрый день.

– Сумеете победить Полину?

– Я постараюсь, – пообещал Сапожник. – Но прежде позвольте задать вам один вопрос?

– Конечно! – не стал отказывать Ленский.

Пришла пора удивляться Зейналовой.

– Что ты творишь? – прошипела она. – Откуда он вообще взялся в эфире?!

Происходящее походило на временное помутнение: Светлана понимала, что творится нечто неправильное, но ей и в голову не пришло остановить шоу или свернуть разговор.

– Эфир ваш, Владимир! – провозгласил Дмитрий. – О чем вы хотели спросить?

– Вы знаете, что во время ночного шоу в Москве убивают людей? Под песню «Танго «Черная каракатица». Уже троих убили.

– Что вы говорите…

– Не может быть…

Помутнение продолжалось. Ленский и Зейналова понимали, что нужно прервать эфир, но не шевелились, зачарованные голосом незнакомца. Так же, как инженеры и редакторы – все, кто мог прервать трансляцию, впали в кратковременный, неизвестно чем вызванный ступор.

– Сегодня будет четвертый труп, – громко продолжил Даген. – Я обещаю. Я знаю, меня слышат миллионы, а вы все знаете, что это не постановка – я обещаю четвертый труп. Кто сдохнет? Вы замираете от ужаса, поскольку боитесь, что я выберу вас, – и правильно боитесь! Вы дрожите от любопытства и поэтому хотите увидеть чужую смерть. Хотите увидеть кровь… Вы хотите увидеть эту кровь? Ищите мой инди-канал «Испанский Сапожник»! Сегодня ночью в прямом эфире сдохнет подруга Кирилла Амона, ведущего «Первого Полночного». Этот слабак поставит песню, а я убью его подругу. Хотите увидеть, как? Видео будет бесплатным, и вы насладитесь чужой смертью, просто поставив лайк…

Зейналова наконец-то преодолела наведенный на радиостанцию гипноз и нажала нужную кнопку.

В эфире зазвучала песня:

Этот кошмарный диалог Кирилл прослушал позже, в записи. А в тот момент он валялся на диване и болтал с Марси по телефону. Иола уехала по делам, и Кирилл мог себе позволить говорить и громко, и свободно.