Вадим Панов - Отражение

– Пас, – не стал жадничать Гена.

Выход был от него, Кирилл быстро оглядел открывшиеся карты, оценил расклад и определил:

– Без одной.

– Согласен, – кивнул Николай.

Охранник взялся за авторучку, Кирилл – за чашку с остывшим чаем, а тасующий колоду звукорежиссер неожиданно поинтересовался:

– Слушай, а каково это: ничего не помнить?

– Не знаю, – пожал плечами Кирилл. – Не помню.

Гена вновь рассмеялся.

– А если серьезно? – не унимался Николай. – Что ты чувствуешь? Как себя ощущаешь?

Кирилл улыбнулся, внешне – дружелюбно, тщательно скрывая подступившее, словно ком к горлу, раздражение, и ответил вопросом:

– Если серьезно, то почему спрашиваешь?

– Из-за твоих монологов, – честно ответил Николай. – Чтобы их произносить, нужно обладать изрядным опытом.

– И знаниями, – добавил охранник. – Твои монологи выдают опытного мужика. Может, ты ничего не помнишь, но ты сам никуда не делся.

– Я думал об этом, – медленно произнес Кирилл, вертя на столе кружку. – Я не помню, кем был, что делал, но когда начинаю говорить, то обращаюсь к тому себе, которого забыл. А когда увлекаюсь, он говорит вместо меня… Бывает, я слушаю себя в записи и удивляюсь сказанному.

– Ни фига себе! – не сдержался охранник.

А звукорежиссер помолчал и негромко произнес:

– Возможно, монологи помогут тебе вернуть память.

Кирилл кивнул, показав, что услышал и согласен, а затем неожиданно продолжил:

– Спасибо.

– За что? – удивился Николай.

– За то, что вам не все равно.

И поймал себя на мысли, что говорит абсолютно искренне: он, действительно, благодарен за то, что при всех своих заботах и проблемах парни помнят о его беде и желают ему выздоровления. Без фальшивого сочувствия, спокойно и строго, как и должно быть.

– Да пошел ты! – засмеялся Николай и посмотрел на часы: – Успеем еще одну сдачу сыграть.

И подвинул колоду Кириллу.

Проведенное голосование показало, что подписчики желают видеть мучения мужчины, причем, по возможности, крупного. Ну, мужчины, так мужчины… Размер жертвы Дагена не волновал, он мог справиться с любым, даже прекрасно тренированным человеком, поскольку, как у любого другого Божественного, сила Дагена росла с каждым признанием. С каждым восторженным отзывом. С каждым лайком. И накапливалась, подобно заряду в идеальном конденсаторе.

Сила сходила в Дагена через сеть, но превращалась в наркотик: чем больше он получал, тем больше хотелось. Даген знал, что способен впитать бесчисленное количество лайков, и делал все, чтобы их поток постоянно возрастал.

А значит, нужно исполнять прихоти адептов.

Бросать то мясо, которое им по вкусу.

– Я – ваш бог, больные ублюдки. Но не могу плевать на ваши пожелания.

– Вы что-то сказали? – пролепетал толстяк, которого Даген нес на левом плече. Задумавшись, убийца совершенно позабыл о заготовленном «мясе» и едва не уронил его.

– Что?

– Мне показалось, вы что-то сказали.

И Даген понял, что произнес последнюю фразу вслух.

– Я говорил сам с собой.

– Вы сказали, что вы – бог, – дрожащим голосом заметил толстяк.

– И что?

– Я думал, боги не таскают грузы.

Какое хамство! Сначала замечание возмутило убийцу, но уже через секунду он восхитился: толстяк наверняка догадался, что его ждет впереди, но нашел в себе силу поддеть своего похитителя.

– Ты совсем ничего не боишься? – угрюмо осведомился Даген у будущей жертвы.

– Мне страшно, – не стал врать пленник. – Для чего вы меня похитили? Ради выкупа?

– Ты принесешь пользу, – неопределенно пообещал Даген.

– Какую?

Он еще интересуется!

– Парень, – с уважением произнес убийца, – ты знаешь, что под слоем жира у тебя стальные яйца?

– До сих пор не знал.

– Можешь ими гордиться.

– Меня зовут Борис.

– А меня – Сапожник.

– Это псевдоним?

– Ты ходишь в черную сеть?

– Нет.

– Да, это псевдоним.

Болтливого Бориса Даген заприметил в баре, куда зашел поужинать. Просто поужинать, потому что жертву он собирался искать в каком-нибудь укромном уголке, вроде парка. Но толстяк так громко рассказывал приятелям, что утром отправил жену с детьми к морю, с таким восторгом предвкушал «две недели идеальной жизни», что лучшей кандидатуры Даген решил не искать. Он последовал за Борисом на улицу, оглушил, связал, погрузил в багажник, а теперь тащил к месту казни.

– Мы в парке?

– На берегу пруда.

– Зачем?

– Увидишь.

Даген снял толстяка с плеча и принялся привязывать к столбу – металлической опоре на волейбольной площадке.