Джек Керуак: Подземные (Из романа «На дороге»)

"Бэби я собираюсь тебе кое-что сказать и если я тебе это скажу то я хочу чтоб ты пообещал мне что все равно пойдешь со мною в кино." — "Ладно." — И естественно добавляю, после паузы: "Что такое?" — Я думаю это имеет какое-то отношение к "Давай расстанемся на самом деле и по-настоящему, я не хочу больше делать этого, не потому что ты мне не нравишься но теперь уже это очевидно или должно быть очевидно для нас обоих вот к этому времени…" такого рода аргументы которые я могу, как издавна так и вновь, ломать, говоря так: "Но давай, смотри, у меня, погоди…" ибо всегда мужчина может склонить маленькую женщину, она была создана для того чтобы склоняться, да-да для этого маленькая женщина и была — поэтому я жду уверенно именно такого разговора, хоть чувствую себя блекло, трагично, мрачно, а воздух холодный. — "Ты знаешь как-то ночью" (она некоторое время старается привести в порядок перепутавшиеся недавние ночи — и я помогаю ей разобраться в них, и обнимаю ее рукой за талию, пока мы так рассекаем то подходим все ближе к хрупким драгоценным огонькам Прайса и Колумбуса к тому старому углу Норт-Бича такому диковинному и еще диковиннее оттого что у меня теперь по его поводу есть собственные личные мысли как бывало и от других сцен из моей сан-францисской жизни, короче говоря, почти самодовольные и уютно укутанные в коврик меня же самого — как бы то ни было мы уговариваемся что та ночь о которой она собирается мне рассказать это ночь субботы, та когда я плакал в депо — тот краткий внезапный, как я уже сказал, плач, то видение — я пытаюсь фактически перебить ее и рассказать про эту ночь, пытаясь также вычислить не подразумевает ли она что в ту субботнюю ночь произошло нечто ужасное о чем мне следует знать…).

"Так вот я пошла к Данте и не хотела там надолго застревать и пыталась уйти — а Юрий пытался там тусоваться — и звонил кому-то — а я сидела возле телефона — и сказала Юрию что он нужен" (вот так вот невнятно) "и пока он был в будке я свалила домой, потому что устала — бэби в два часа ночи он приперся и забарабанил в дверь…"

"Зачем?" — "Негде переночевать, он был пьян, он вломился — и - ну…"

"А?"

"Ну бэби у нас получилось вместе," — это хиповое словечко — при звуке которого несмотря на то что я шел и ноги двигали меня вперед подо мной и твердо ступали по земле, весь низ желудка провалился мне в штаны или чресла и тело испытало ощущение глубинного таянья спускающегося в какое-то мягкое где-то, нигде — внезапно улицы стали такими блеклыми, люди проходили мимо столь зверино, огни стали так не нужны чтоб всего лишь освещать вот этот… этот режущий мир — когда мы переходили булыжную мостовую она это произнесла, "получилось вместе," и я вынужден был (по-паровозному) сосредоточиться на том чтобы вновь подняться на тротуар и на нее не смотрел — я смотрел вдоль Колумбуса и думал о том чтобы взять и уйти, скорее, как я уже делал у Ларри — не стал — я сказал: "Я не хочу жить в этом зверином мире" — но так тихо что она едва если вообще услышала меня и если даже так то ничего на это не сказала, но после паузы добавила еще кое-что, вроде: "Есть и другие детали, типа, что — но я не стану в них вдаваться — типа," заикаясь, и медленно — и все же мы оба неслись по улице в кино — а фильм был Храбрые Быки (я плакал видя скорбь матадора когда тот услышал что его лучший друг и девушка спустились с горы в его же машине, я плакал даже при виде быка который как я знал должен был умереть и знал те большие смерти которыми умирают быки в своей западне под названием арена) — мне хотелось убежать от Марду. ("Слушай чувак," говорила она лишь за неделю до этого когда я ни с того ни с сего заговорил об Адаме и Еве и намекнул на то что Ева это она, женщина своей красотой способная заставить мужчину сделать все что угодно, "не называй меня Евой.") — Но теперь неважно — идя дальше вместе, в какой-то момент так раздраженно для моих ощущений она резко остановилась посреди мокрого от дождя тротуара и холодно сказала: "Мне нужен платок" и повернулась зайти в магазин и я тоже повернулся и поплелся за нею следом в неохотных десяти шагах позади понимая что прежде не знал что происходит у меня в уме в действительности с самого момента Прайса и Колумбуса и вот мы уже на Маркете — пока она в магазине я продолжаю торговаться с самим собой, уйти ли мне прямо сейчас, с меня довольно, просто рвануть быстренько вниз по улице и пойти домой и когда она выйдет то увидит что ты ушел, она поймет что ты нарушил свое обещание пойти с нею в кино так же как нарушил кучу других обещаний но на сей раз она поймет что у тебя на это есть большое мужское право — но ничего этого недостаточно — я чувствую что заколот Юрием — а Марду я чувствую себя покинутым и опозоренным — я озираюсь в магазине слепо глядя вокруг и тут она выходит как раз в тот миг в светящемся пурпурном платке (потому что крупные капли дождя только-только начали падать а ей не хотелось чтобы дождь распустил ее тщательно причесанные перед кино волосы и вот она тратила свои крохотные башли на платки.) — В кино я держу ее за руку, после пятнадцатиминутного ожидания, не думая совершенно не потому что разозлился а я чувствовал что она почувствует что это слишком подобострастно именно в это время брать ее за руку во время сеанса, как влюбленные — но я взял ее руку, она была теплая, потерянная — не спрашивай у моря почему глаза темноокой женщины странны и потерянны — вышли из кино, я смурной, она деловитая чтоб быстрее по холоду добраться до автобуса, где, на остановке, она ушла от меня прочь чтобы увести меня в место потеплее где можно подождать и (как я уже говорил) я мысленно обвинил ее в том что она бродяжка.