Йоханнес Зиммель - Горькую чашу – до дна!

– Помалкивай.

Молодой человек запротестовал:

– Бред какой-то! Еще и брить! Как будто у нас времени хоть до завтра.

Внезапно Шауберг ощетинился. Очень тихо, свистящим шепотом, он процедил:

– Двадцать лет я работал, соблюдая все правила санитарии, как каждый порядочный врач. И сегодня я буду действовать точно так же, понятно?

Молодой человек пожал плечами и вернулся в ванную. Позже Шауберг сказал мне:

– Разумеется, он был прав, одного йода было бы вполне достаточно. Но в этот момент – знаю, это звучит смешно, но именно в этот момент! – я невольно подумал о том, что я уже больше не врач, что они лишили меня диплома и что я не имею права заниматься врачебной практикой. Я сделал это наперекор им. Наперекор им и… и, вероятно, от тоски по своей профессии. Ужасно смешно, правда?

Ну вот. Значит, он расстелил на кровати полотенце, Шерли легла на него, и Шауберг побрил ее, осторожно и тщательно. А закончив, сказал слегка сдавленным голосом:

– Снимите, пожалуйста, халат. Она сняла.

– Теперь ложитесь на стол. Ногами к окну. Нам нужен свет.

– Можно подложить что-нибудь под голову?

– Нет. Голова должна лежать низко.

– Но стол такой твердый.

– Вы сейчас же заснете и ничего не почувствуете. – Шауберг набрал шприц и воткнул иглу в вену на перетянутой жгутом правой руке Шерли.

– Что вы вкололи?

– Эвипан. Кстати, ваш отчим передает вам самый теплый привет. Передвиньтесь ко мне поближе, к самому краю стола. – Шерли вяло послушалась. Укол начал действовать. – Свесьте ноги до колен. – Шауберг подставил ведро под ее ноги. После этого включил радио. – Музыка заглушит все звуки в комнате.

Зазвучали мелодии из оперетт Легара.

– Раскиньте руки.

Шауберг взял простыню и оторвал от нее длинную, широкую полосу. Одним концом он обвязал правое запястье Шерли, протащил полосу под столешницей и привязал второй конец к запястью ее левой руки. Шерли оказалась как бы распятой.

– Поднимите ноги! – сказал Шауберг. И повторил уже громче, так как Шерли, что-то сонно бормотавшая себе под нос под действием эвипана, никак не реагировала на его команду: – Вам говорят – поднимите ноги! Выше! Еще выше! – Он сам подхватил ее ноги снизу и прижал коленями к груди. Потом протянул оставшуюся часть простыни, несколько раз сложив ее в широкую полосу, под коленями и свел концы за затылком Шерли. Связав их одним узлом, он тянул за оба конца до тех пор, пока колени не прижались плотно к груди. Тогда он завязал второй узел и отправился в ванную, где студент все еще тер щеткой руки. Шауберг тоже начал мыть руки, уже по второму разу. Рядом, в комнате, постукивали в кипящей воде инструменты, из радиоприемника звучал дуэт из оперетты «В стране улыбок»: «Моя любовь, твоя любовь, о как они похожи…»

– Как у нее с сердцем? – спросил студент.

– Все о'кей. У тебя кардиазол с собой?

– Да.

– Прекрасно.

– Зачем кардиазол, раз с сердцем все о'кей?

– На всякий случай. Кардиазол всегда неплохо иметь.

«…у каждого из нас лишь одно сердце и рай тоже один», – заливался по радио опереточный дуэт.

Потом оба направились к Шерли. Студент наложил ей маску.

– Считайте: один, два, три…

– Дышите глубже, – сказал студент. Он откупорил флакон с эфиром и стал капать его на маску. Шауберг склонился над животом Шерли.

«…моя любовь, твоя любовь, в них смысл один…»

– …четыре… пять…

«…я люблю тебя, ты любишь меня, и в этом все!»

– Все будет сейчас вот где! – сказал Шауберг и ногой подвинул ведро поближе к столу.

– Она отрубилась, – заметил студент.

– Тогда поехали, – откликнулся Шауберг. – Кольца, пожалуйста!

Как только он вставил первое, зазвонил телефон.

«Моя любовь, твоя любовь, о как они похожи…»

Тенор и субретка опять запели первый куплет. Музыка, лившаяся из приемника, была сладкая и липкая, как мед.

Шауберг выпрямился. Телефон продолжал звонить.

– Сейчас замолкнет, – процедил Шауберг.

«…у каждого из нас лишь одно сердце и рай тоже один…» Телефон умолк.

– То-то же, – заметил Шауберг. – Второе кольцо, пожалуйста.

Телефон опять зазвонил. Студент уронил кольцо.

– Болван, – проронил Шауберг. Студент поднял кольцо с пола и бросил обратно в кипящую воду. Телефон все еще звонил.

«…моя любовь, твоя любовь, в них смысл один…»

– Я этого не выдержу, – простонал студент. Лицо у него позеленело.

– Раз она не берет трубку, звонить кончат. Она же сказала, что хочет поспать.