Марио Льоса - Похождения скверной девчонки

Ее рассказ мог быть и правдой, и выдумкой, но бешенство, которое сквозило в каждом слове, никто бы не сумел сыграть так убедительно. Хотя от нее всегда можно ждать любого спектакля. Неужели опять изощренное притворство? Я был в растерянности и не знал, что думать. Идя на встречу, я ожидал чего угодно, но только не подобных излияний.

– Ужасно, что тебе пришлось через такое пройти, через весь этот ад, – вымолвил я наконец, лишь бы только не молчать, не зная, как еще реагировать на ее признания. – Если, конечно, ты все это не сочинила. Мне не привыкать к твоим штучкам. За свою жизнь ты успела наплести столько сказок, что я уже не верю ни одному твоему слову.

– Верь не верь, без разницы, – ответила она, снова схватив меня за плечо и силясь изобразить искренность. – Я понимаю, что ты все еще в обиде и вряд ли когда простишь то, что случилось в Токио. Без разницы. Я ведь не жду от тебя жалости. И денег не прошу. На самом деле мне нужно только одно: время от времени звонить тебе, чтобы хоть изредка мы могли вот так же, как сейчас, выпить вместе кофе. И больше ничего.

– Почему ты не говоришь мне правды? Ну хоть раз скажи правду!

– Правда состоит в том, что впервые в жизни я растерялась и не знаю, что делать. И чувствую себя совсем одинокой. Ничего подобного до сих пор со мной не случалось, хотя я попадала в скверные переплеты. Если угодно, моя нынешняя болезнь – страх. – Она говорила надменно и резко, таким тоном и с таким видом, которые как бы опровергали сказанное. Она смотрела мне в глаза не мигая. – Ведь страх – это тоже болезнь. Меня он парализует, унижает. Раньше я такого не знала, а теперь вот довелось узнать. Кое с кем я здесь, в Париже, знакома, но никому не доверяю. Только тебе. Вот она, правда, хочешь верь, хочешь нет. Надеюсь, ты позволишь хотя бы время от времени звонить тебе? Мы сможем иногда встречаться? В бистро, как сегодня?

– Конечно. Почему бы и нет?

Мы беседовали около часа, пока совсем не стемнело и не зажглись витрины магазинов, окна в домах. Красные и желтые огоньки машин образовали светящийся поток, который медленно тек по бульвару перед террасой «Ромери». И тут я вспомнил. Кто разговаривал с ней по телефону, когда она в прошлый раз позвонила мне домой? Кто?

Она посмотрела на меня с любопытством, не понимая, что я от нее хочу. Потом сообразила.

– Какая-то женщина. Я сперва подумала, что ты завел любовницу, но быстро поняла, что это скорее домработница. Филиппинка?

– Мальчик. Он говорил с тобой? Ты уверена?

– Он сказал, что ты в отъезде. Кажется, больше ничего, всего пару слов. Я попросила передать, что звонила, и он, выходит, передал. Какое это имеет теперь значение?

– Так он говорил с тобой? Ты уверена?

– Да, сказал всего пару слов, – кивнула она. – Откуда появился этот мальчик? Ты его усыновил?

– Его зовут Илаль. Ему лет девять, а может, десять. Он вьетнамец, сын соседей, моих друзей. Значит, он разговаривал с тобой? Дело в том, что он немой. Ни родители, ни я никогда не слышали его голоса.

Она слегка смутилась, потом на миг прикрыла глаза, напрягая память. И опять несколько раз кивнула головой. Да-да, она помнит совершенно точно. Они говорили по-французски. Голосок был тоненький, поэтому она приняла его за женщину. Чуть писклявый, какой-то необычный. Но они обменялись лишь парой слов.

– Он сказал, что тебя нет, ты уехал. А когда я попросила передать, что звонила скверная девчонка – я произнесла это по-испански, – голосок переспросил: «Что, что?» Мне пришлось повторить по буквам: «скверная девчонка». Вот это я очень хорошо запомнила. Мальчик со мной разговаривал, точно.

– Значит, ты совершила чудо. Благодаря тебе Илаль начал говорить.

– Если у меня есть такой дар, пора пускать его в дело. Думаю, во Франции колдуньи зарабатывают кучу денег.

Вскоре мы простились у входа в метро «Сен-Жермен», и я попросил у нее адрес и номер телефона, но она не дала. Сказала, что позвонит сама.

– Ты, видно, никогда уже не переменишься. Вечные тайны, вечные выдумки, вечные секреты.

– Встреча с тобой и наш разговор – а сколько я этого добивалась! – явно пошли мне на пользу, – сказала она примирительным тоном. – Ты ведь больше не будешь бросать трубку, правда?

– Все зависит от твоего поведения.

Она поднялась на цыпочки и быстро чмокнула меня в щеку.

Я увидел, как она исчезла в дверях метро. Такая худенькая, без каблуков… Со спины не было заметно, как она постарела.

По-прежнему моросил противный дождик, и было холодновато, но я не воспользовался ни метро, ни автобусом, а решил пройтись пешком. Другими видами спорта я теперь не занимался – тренировки в спортзале я выдержал всего несколько месяцев. Они нагоняли на меня тоску, а еще больше люди, вместе с которыми доводилось качать пресс, тягать штангу или скакать под музыку. А вот прогулки по городу, полному тайн и чудес, по-прежнему доставляли мне огромное удовольствие. И в такие дни, как сегодня, когда случалось что-то очень волнующее, долгая прогулка – пусть под дождем с ветром, пусть с зонтиком в руках – помогала привести себя в чувство.