Марина Палей - Хор

Подожди. Я запуталась. Дело не в том, когда я приехала. Ведь тебя не стало еще в то время, когда я была ребенком. Через год после твоей смерти мои соотечественники запустили в космос человека. А ты – ты-то свой космос к тому времени, наверное, уже освоил.

И вот в этом месте я рискую наткнуться на невидимую преграду. Нас разделяет не только пространство и время. Сейчас, сейчас… Я уже немного выпила… В кафе надо бы расслабиться – и нечего закручивать себе и без того перекрученные мозги… да-да в рог барана , как сказал мой лучший друг. С которым я тоже никогда не виделась на этом свете. Почему все наиважнейшие для меня люди (их парочка единиц) – все они уже потусторонние? Ты не знаешь, Анди? Почему я с ними никогда не встретилась в физическом мире? Хотя… так ли это важно? Более того: мне, видимо, повезло, что я с ними не встретилась в физическом мире.

Сейчас попытаюсь объяснить тебе кое-что об этой преграде – той, какую я чувствую между тобой и собой. Здесь имеет место причинно-следственная связь, неподвластная людям, но подвластная мне. Преграда – это моя иллюзия власти. А если моя власть не иллюзорна, то преграда – это мой страх перед ответственностью за эту власть.

Прости, Анди, я выпила. Сейчас… Дело в том, что ты совершил в физическом мире некий поступок… Такой, который тебя из него навсегда вычеркнул. (О, как это мудро, Анди! Тебя, исчезнувшего добровольно, я люблю еще больше). И, раз ты совершил тот поступок сам, своей волей, значит, мне остается только записать его по готовой канве. Но…

Вот в этом "но" – самый смысл. Но – я уверена, что, запиши я твою жизнь иначе, и она там – пятьдесят лет назад, повернулась бы иначе! То есть ты совершил бы свой поступок именно по моей указке. Нет, даже раньше: не пятьдесят лет назад, то есть не в период твоего стремительного приближения к смерти, а девяносто лет назад, с самого твоего рождения, твоя жизнь повернулась бы иначе, если… Если бы иначе ее записала я. Господи, как это страшно, Андерс.

Вот запиши я, что это не Пим, а ты откупился от немцев сервизом… Даже помимо своей собственной воли откупился бы… Какая уж там "собственная воля"…

Понимаешь? И тогда это именно Пима бы (и поделом ему), а не тебя угнали в Германию. И тогда ты не встретил бы свою жену. И она не запела бы с женой Пима на Пасху тысяча девятьсот пятьдесят первого года. И не пошла бы в русский хор. И ничего бы не было "так далее" – из того, что произошло.

То есть я, из моего "будущего" могла бы распорядиться твоим "прошлым". Вот какое у меня самомнение, Анди! Самомнение – и неуверенность. Самомнение – и страх.

То, о чем я сейчас сказала, невозможно ни опровергнуть, ни доказать. Преграда между нами – это сложные, нелинейные структуры времени, загадку которых, будучи человеком, я разгадать не могу. Преграда между нами – это сложные, опять же нелинейные, связи причин и следствий. Я, будучи человеком, могу сделать лишь поворот рычага – на бумаге, то есть на мониторе моего компьютера, – и далее истязать себя мыслью, что там, девяносто лет назад, совершенно иначе начнет складываться жизнь – твоя, тебя окружающих, вашего мира, мира как такового. Это возможно. То есть, не исключено.

Но я не смею. Мне кажется, что даже этим послушным записыванием того что было на самом деле (ага! как же!), я вызываю серию дичайших по мощи взрывов – там, в твоем прошлом. То есть я и сама не знаю, записываю ли по готовой канве – или канву создаю. Ну, это, ясный пень, банально.

Банально, но оттого не менее больно, Анди! Я совершенно не знаю, как работает мое слово. Да и мое ли оно? Что у меня "моего" - кроме страха? Допустим, канва "существовала", я записываю по ней, и при этом там, "в прошлом" – да, "в прошлом", в неком нелинейном "прошлом", – создается иная канва. Господи боже мой! За что мне такая ответственность! И как можно нести ее на своих плечах, когда все основные (основные ли?) слова-понятия своего бытования я не могу даже не брать в кавычки! Прости меня, Анди, я выпила.

И все равно. Может быть, весь этот хор, этот русский хор, про который мой любимый Чоран сказал "Прекрасно, как русский хор" (я летела тогда из Швеции в Нидерланды и думала о тебе, и взяла в руки какое-то издание, и там была именно эта цитата – разве это не знак? не одобрение? не примета? не самое что ни на есть прямое указание на то, что я обязана написать о тебе, Анди?) – так вот: может быть, русский хор рухнул на твою бедную голову моей – именно моей, не чьей иной самодурской волей? И эта женщина из русского Полесья возникла именно моей волей – твоя жена, которую ты так смертельно любил?