Хулио Кортасар - Редкие занятия

Но ведь может случиться и так, что до этого и, возможно, задолго до этого — скажем, в нескольких сантиметрах от отверстия раковины, на уровне второго этажа или в подвале дома — мы найдем волосок с узелком. Только представьте: какая радость охватит нас в таком случае при подсчете сэкономленных — по чистой случайности — сил и средств, потраченных для обоснования, осмысления и практического исполнения подобной работы; так что каждый уважающий себя учитель должен бы с первого же урока наставлять своих учеников на нашем примере — вместо того, чтобы терзать их душу живу задачами с трехчленами или печалью Канчи-Райады [7] Канча-Райада — равнина в центральной части Чили, где в 1818 году армия Сан-Мартина потерпела поражение от испанских войск. .

[Пер. В. Андреева]

Почему одна из наших тетушек так боится упасть на спину? Годы и годы мы всем семейством старались излечить ее от этого навязчивого страха, но настало время признать наше бессилие. Что бы мы ни предпринимали, тетушка боится упасть на спину, и ее невинная мания затрагивает всех нас, начиная с отца, который, как любящий брат, провожает ее, куда бы она ни шла, и смотрит при этом на пол, чтобы тетушка могла шагать беззаботно; мать тщательно подметает внутренний дворик несколько раз в день, сестры убирают теннисные мячики, коими в невинности души забавлялись на террасе, а кузены очищают все поверхности от всякого рода следов, которые можно вменить в вину собакам, кошкам, черепахам и курам, а живности этой в доме полно. Но все напрасно, тетушка решается пройти по комнате лишь после долгих колебаний, бесконечного визуального изучения местности и несдержанных речей, обращенных к детворе, попадающейся ей на глаза в этот момент. Затем тетушка пускается в путь, сначала ставит одну ногу и некоторое время притопывает ею, как боксер на разминке, затем ставит другую, перемещая таким образом свои телеса (в детстве нам казалось — величаво); и ей требуется несколько минут, чтобы добраться от одной двери до другой. Кошмар.

Мы всем семейством несколько раз пытались добиться от тетушки, чтобы объяснила более или менее связно, почему она так боится упасть на спину. Один раз она отмолчалась, причем молчание было такое непроницаемое — хоть руби топором; но как-то вечером, после обычного стаканчика целебного бальзама, тетушка снизошла до объяснения: если она упадет на спину, то подняться не сможет. В ответ на естественное замечание, что все тридцать два члена семейства не преминут поспешить ей на помощь, тетушка ограничилась томным взглядом и двумя словами: «Все равно». Несколько дней спустя мой брат (который старший) повел меня ночью в кухню и показал таракана, лежавшего на спине под раковиной. Мы долго и совершенно безмолвно наблюдали за тщетными его попытками перевернуться, а прочие тараканы тем временем, преодолев светобоязнь, сновали по полу, причем задевали на бегу собрата, покоившегося в лежачей позе на спине. Мы вернулись к себе в спальню, глубоко опечаленные; по сей или по иной причине, но никто больше не приставал к тетушке с расспросами; мы ограничились тем, что старались по мере возможности облегчить ее страх, провожали, куда бы ни шла, водили под руку и покупали в больших количествах обувь с рифленой подошвой и прочие предметы, помогающие сохранять равновесие. Жизнь, таким образом, продолжалась и была не хуже, чем у других.

[Пер. А. Косс]

Кто больше, кто меньше, четыре моих двоюродных брата увлекаются философией. Читают книги, спорят друг с другом, а прочие члены семейства восхищаются ими на расстоянии, храня верность семейному правилу: не соваться в чужие увлечения и даже, по мере возможности, поощрять их. Эти ребята, вызывающие у меня великое уважение, не раз задавались вопросом о природе и сути тетушкиных страхов и пришли к выводам туманным, но, возможно, достойным внимания. Как обычно бывает в подобных случаях, тетушка знать не знала об этих внутренних смутах, но с того времени заботливость семейства по отношению к ней существенно возросла. Долгие годы мы сопровождали тетушку, когда она нетвердым шагом перемещалась из гостиной в переднюю, из спальни в ванную, из кухни в кладовую. Нам отнюдь не казалась пустой прихотью ее привычка спать только на боку (по четным дням на правом, по нечетным — на левом) и соблюдать в течение всей ночи полнейшую неподвижность. На стульях, будь то в столовой или во внутреннем дворике, тетушка сидит очень прямо; ни за что не согласилась бы насладиться комфортом кресла-качалки или глубокого кожаного кресла в американском стиле.