Хулио Кортасар - Собрание в кроваво-красных тонах

Когда она завернула за угол, у вас хоть и не было никаких причин спешить, вы все равно спросили себя, не лучше ли все-таки сопроводить ее, держась на близком расстоянии, и убедиться, что она не вернется на то же место, откуда пришла, по причине своей близорукости и неуклюжести; вы прибавили шагу и, завернув за угол, увидели пустынный и плохо освещенный переулок. Две длинные глинобитные стены, и вдалеке дверь, до которой туристка никак не могла дойти; только жаба, обрадованная дождем, прыжками перебиралась с одного тротуара на другой.

На какой-то момент вас охватил гнев, как могла эта дура… Потом вы немного подождали, прислонившись к стене, но это было все равно что ждать себя самого и еще чего-то, что должно было возникнуть и заработать в самой глубине вашего сознания, дабы все это обрело смысл. Жаба обнаружила дыру в стене, у самой земли, и тоже ждала, может быть, какое-нибудь насекомое, обитающее в проломе стены, высунется наружу, а может, она обдумывала, как ей перебраться в сад. Вы так и не узнали, сколько времени простояли так и почему вернулись на ту улицу, где был ресторан. В окнах было темно, но узкая дверь была приоткрыта; вы почти не удивились тому, что женщина была там и ждала, будто знала, что вы придете.

— Мы так и думали, что вы вернетесь, — сказала она. — Видите, не надо было уходить так скоро.

Она приоткрыла дверь пошире и посторонилась; еще можно было повернуться и уйти, не удостоив ее ответом, однако улица из двух глинобитных стен и жаба служили опровержением тому, что вам нарисовало воображение, тому, что вы считали необъяснимым, тем не менее реально существующим. В каком-то смысле вам было все равно, войти или удалиться, хотя в груди у вас что-то сжималось и хотелось броситься прочь; вы вошли, прежде чем успели осознанно принять это решение, потому что этой ночью осознанно решить что-либо не представлялось возможным, и услышали, как за спиной медленно закрылась дверь и скрипнул засов. Оба официанта стояли совсем близко, а зал освещали только несколько одиноких свечей.

— Проходите, — сказал женский голос откуда-то из угла, — все готово.

Ваш собственный голос показался вам чужим, словно звучал по ту сторону зеркала, висевшего над прилавком.

— Не понимаю, — с трудом проговорили вы, — она была здесь, и вдруг…

Один из официантов засмеялся, не более чем намек на суховатую усмешку.

— О, она всегда так, — сказала женщина, подойдя к вам вплотную. — Делает все возможное, чтобы этого не допустить, каждый раз старается изо всех сил, бедняжка. Но у них нет силы, они могут только пытаться, а выходит всегда плохо, они совсем не похожи на то, что о них думают люди.

Вы почувствовали, что оба официанта подошли к вам совсем близко, их красные жилеты почти касались вашего плаща.

— Ее даже жалко, — сказала женщина, — она уже дважды приходила, и ей пришлось уйти, потому что у нее ничего не выходило. У нее никогда ничего не выходит, просто жаль смотреть.

— Но она…

— Дженни, — сказала женщина. — Это единственное, что мы смогли у нее узнать, когда познакомились, она сказала только, что ее зовут Дженни, если только она назвала свое настоящее имя, а потом она только кричала, это просто нелепо — так кричать.

Вы молча смотрели на них, понимая, что, смотри не смотри, все бесполезно, а мне было вас так жаль, Хакобо, когда я поняла, что вы могли подумать обо мне так, как вы и подумали, что вы попытались защитить меня, меня, которая была здесь как раз для того, чтобы дать вам возможность уйти. Слишком многое нас разделяло, слишком много непреодолимого было между нами; мы играли в одну и ту же игру, но вы еще были живы, и у меня не было способа заставить вас понять. Но сейчас все могло бы стать по-другому, если бы вы захотели, сейчас нас было бы двое, кто пришел в дождливую ночь, и, может быть, у нас получилось бы лучше, а нет, так, по крайней мере, было бы вот это — нас двое в дождливую ночь.

Этот рассказ был включен в каталог выставки венесуэльского художника Хакобо Борхеса. (Примеч. автора.)

Висбаден — курортный город в Германии (на правом берегу Рейна, в земле Гессен).

…трансильванский анклав… — Трансильвания — историческая область на севере Румынии. С Трансильванией связаны многочисленные легенды о вампирах и о «кровавой графине» — Эршебет Батори (1560—1614). Тема вампиризма — одна из основных тем кортасаровского романа «62. Модель для сборки». Анклав — букв.: государство в государстве.