Евгений Клюев - Давайте напишем что-нибудь

Стало быть, хочешь не хочешь – прояви осторожность! Берешь свое художественное целое вот так вот аккуратненько – двумя пальчиками – и ставишь где-нибудь в сторонке, чтоб не очень в глаза бросалось. А уж потом делай с ним что заблагорассудится: отсекай все ненужное, как Роден, или добавляй все ненужное, как Церетели, – дело твое. Одно только помни: недалеко от тебя другие художники слов работают – так что смотри не размахивайся особенно: в литературном контексте эпохи все места заранее учтены. Не то потом захочешь свое художественное целое назад в литературный контекст эпохи поместить, а оно не лезет! И сколько ты руками ни маши насчет того, что именно тут раньше твое место было – и все влезало как миленькое, – никто тебе не поверит. «Не может быть, – скажут, – что раньше влезало, если теперь не влезает. Идите, – скажут, – ищите себе другое место в литературном контексте эпохи, в то время как тут Вам, голубчик, с Вашим художественным целым места нету!» И поставят на место твоего художественного целого какую-нибудь «Последнюю пядь» какой-нибудь Марины Мнишек, которая даже числительное «пять» правильно написать не может! А тебе тогда – хоть в газету бесплатных объявлений пиши: меняю, типа, место под дачную застройку в районе Клязьмы на место в литературном контексте эпохи.

Но, уж если тебе, художник слова, удалось сохранить и твое художественное целое, и твое место в литературном контексте эпохи, честь и хвала перу и топору твоему: смело тогда называй себя Толстым, Достоевским и Агнией Львовной Барто!

А что касается достижения повествовательным началом своего конца, то ведь повествовательное это начало ничем другим на всем протяжении настоящего художественного произведения и не занималось: увы, оно не стремилось к бесконечности (как делал Ваш покойный слуга) – оно до демонстративности бесстыдно стремилось к концу. Ну, и… вот вам, пожалуйста: результат, как говорится, налицо! Приехали… да только вот – с чем?

На итоговую общечеловеческую конференцию «Бренность и тщетность всех начинаний» были приглашены тысячи, а съехались единицы. Единицы эти разместились в зале таким образом, чтобы друг от друга отделяли их даже не свободные места, а свободные ряды. Возникало впечатление, что непосредственно перед тем, как единицы вошли в зал, они основательно перессорились и теперь не желали иметь друг с другом ничего общего. Когда на порог зала ступили также заранее приглашенные Рединготом Умная Эльза, Деткин-Вклеткин, Случайный Охотник и эскимос Хухры-Мухры, они прямо оторопели от открывшегося их пытливым взорам зрелища.

– Широко сидят! – громко прокомментировал ситуацию Хухры-Мухры и, обратившись ко всем присутствовавшим, спросил: – А покучнее-то чего не сели, все присутствующие?

– Мы же не знакомы еще, – оправдались те. – Вот познакомимся поближе – и сгруппируемся.

– Так знакомьтесь! – не понял проблемы Хухры-Мухры и представился: – Сын эскимосского народа.

– Дети разных народов, – представились все присутствующие.

– Вот и славно! – подвел итог сын эскимосского народа. – Теперь уже можно сесть и поплотнее.

Все присутствующие с шумом и смехом сгруппировались в двух последних рядах.

– Так далеко от сцены? – подивилась Умная Эльза.

– Да мы же ведь пока не знакомы с теми, кто на сцену выйдет! – опять оправдались все присутствующие.

– Это свои люди, – успокоила их Умная Эльза – и все присутствующие с шумом и смехом пересели в первые два ряда.

Более близкое знакомство показало, что народ собрался пестрый, как яйца куропатки. Ни один из присутствовавших ничем не напоминал другого. Все они пристально рассматривали и беспокойно ощупывали друг друга, пытаясь найти хоть какие-нибудь черты сходства, но – увы: сходства между ними не было ни по одному признаку: ни по половому, ни по возрастному, ни по социальному, ни по географическому. Случайного Охотника особенно встревожило последнее, о чем он высказался с не присущей ему прямолинейностью:

– Понаехали тут… Откуда родом-то хоть?

Выяснилось, что родом – отовсюду, причем, как правило, из тех стран, которые к проекту построения Абсолютно Правильной Окружности из спичек вообще отношения не имели.

– Вот Вы, который с Берега аж Слоновой Кости, сюда как попали? – отдельно придрался к экзотическому гостю Случайный Охотник.

– Я Окружность строил! – с обидой сказал тот. – И, стало быть, по праву тут нахожусь. По такому же праву, что и Вы!