Евгений Клюев - Давайте напишем что-нибудь

– Помню, – заалела, словно ясна-зоренька, Бывшая Кузькина мать.

– Вы действительно так считаете? – рассмеялась Марта из своего карцера, с любопытством взглянув на Бывшую Кузькину мать. – А что бывает, когда рядом есть человек? Тогда забывают о человечестве?

Подобного типа вопрос автор настоящего художественного произведения назвал бы уже вопросом ниже пояса… хоть это и неприлично звучит, ибо каждый знает, что ниже пояса, кроме прочего, находятся такие области, которых лучше не касаться. Но это все равно вопрос ниже пояса! Ибо Кузькина мать отнюдь не была задумана как персонаж, призванный справляться с логическими контроверзами такой сложности. Вольнó Марте предаваться интеллектуальным играм, когда она Зеленая Госпожа! А Кузькина мать – это всего-навсего Кузькина мать… в крайнем случае – Бывшая Кузькина мать. Фигура, введенная в структуру художественного целого для устрашения наиболее строптивых персонажей. Ну, хорошо: преобразовать страшилу в красавицу силою своего внутреннего света (о происхождении которого автор настоящего художественного произведения даже понятия не имеет!) Марте, может быть, и удалось. Но преобразовать красавицу в умницу – это, извините, еще никому в мировой истории не удавалось! Будь ты хоть и Зеленая Госпожа: зеленым госпожам, кстати говоря, тоже не все по плечу.

– Когда рядом есть человек, – уверенно повторила вслед за Мартой Бывшая Кузькина мать, – тогда забывают о человечестве. Потому как… человек и человечество несовместимы.

А что, прекрасно сказала Бывшая Кузькина мать! Человек и человечество несовместимы. Чем плох афоризм? Ну, простенький, конечно… но и сама-то Бывшая Кузькина мать, с ее зацикленностью на своем Кузьке, отнюдь не сложна! Да и зачем ей лезть в философские дебри? Там и не такие, как она, ноги ломали!

– Совсем уж у Вас все немудрено получается, – вздохнула Марта, – нет рядом человека – вспоминают про человечество, есть человек рядом – о человечестве забывают! Не бывает в мире таких простых закономерностей…

– Это в Вашем мире их не бывает, – возразила Бывшая Кузькина мать. – А в моем мире все закономерности простые. Нету воды – думают о колодце, есть вода – не думают! Нету хлеба – думают об урожае, есть хлеб – не думают. Нету любовника – думают о любви, есть любовник – о любви забывают! Так уж оно издревле меж людей ведется – и нечего тут огород городить.

В Марте от этих умозаключений чуть весь внутренний свет не потух. С трудом предотвратив короткое замыкание, она сказала – мягко как могла:

– Когда рядом есть человек, он превращается для тебя в человечество. И все человечество превращается для тебя в него.

– Вы, может быть, хотите сказать, – Бывшая Кузькина мать пыталась перевести это высказывание на язык своего немудреного мира, – что Кузька и человечество суть одно и то же?

Ответ Марты прозвучал как гром среди ясного неба и убил не только Бывшую Кузькину мать, но и вообще все живое вокруг:

– Да.

Спешу и падаю предупредить: автор настоящего художественного произведения за только что прозвучавшее «да» никакой ответственности не нес, не несет и не понесет – а значит, напрасно только что прозвучавшее «да» бросает на автора настоящего художественного произведения тень забытого предка! Да, автор в ответе за высказывания героев, но только до известных органам безопасности границ. Разделять совсем уж нелепые воззрения героев он ни в коем случае не обязан. Так что, если в глазах Марты и, может быть, Бывшей Кузькиной матери Кузька и человечество действительно суть одно и то же, то в глазах автора настоящего художественного произведения – извините! Почему? А вот почему: автор настоящего художественного произведения готов хоть сию, например, минуту умереть за счастье всего человечества, но умирать за счастье единичного Кузьки – не готов. И в этом, уверяю вас, далеко не одинок. Подойдите к незнакомцу на улице (только выберите, какой поумнее) и задайте ему самый обычный вопрос: «Готовы ли Вы, незнакомец, умереть за счастье всего человечества?» – «Конечно, готов!» – скажет Вам незнакомец и радостно умрет за счастье всего человечества. Потом просто интереса ради спросите его же: «А теперь скажите, незнакомец: за счастье Кузьки Вы тоже готовы умереть?» – «Отнюдь и отнюдь, – ответит он Вам с раздражением. – Во-первых, я уже один раз умер – за счастье всего человечества – и еще раз умирать не собираюсь. А во-вторых, кто он такой, этот Кузька, чтобы за него умирать?»