Евгений Клюев - Давайте напишем что-нибудь

Или:

Салатные огурцы обычно не используют для консервирования: они получаются мягкими, пустотелыми. И все же, если урожай салатных огурцов больше, чем вы сможете съесть в свежем виде, попробуйте их засолить. Но для этого вам придется засолить сначала обычные огурцы. Через 56 дней эти огурцы съедаете или закрываете на зиму, а рассол, в котором идет молочнокислое брожение, используете вторично. Добавляете еще 10 г соли на литр рассола, кусочек корня хрена и помещаете в него салатные огурцы. Когда огурцы заквасятся (а происходит это на четвертый-пятый день), они ничуть не уступают обычным: такие же твердые и ядреные…

Не правда ли, поразительная чистота стиля?

Впрочем, кому я это все говорю! Вы же, дорогие мои читатели, едва ли способны по-братски разделить со мной мой восторг: вы пока живы, а значит и не велики! Однако потерпите еще немного: перспективы хорошие, поскольку ничто не вечно под луной. Как знать, может быть, будете и вы великими… потом. А покуда вы не великие, потуда придется обходиться теми, какие есть. С таковыми и отправлюсь-ка я опять в Японию.

Что значит – «были уже в Японии»? Ну, были… а толку-то что? Японскую культуру, доложу я вам, с одного взгляда не постигнуть. Наша же с вами задача – постигнуть ее полностью и окончательно, чтобы потом уже никогда больше к Японии не возвращаться – выбросить Японию из памяти навеки, а то место на карте, где она изображена, замазать черным маркером прямо по океану и сверху еще приписать: «Здесь никакой Японии нет и никогда не было!» Но это мы с вами все позже проделаем, если не забудем, а пока – в путь!

…Умная Эльза вчитывалась в корявые иероглифы Японского Бога и недоумевала. Недоумевать она не любила: от этого занятия ее коробило. Сначала все-в-Японии в подобные несчастливые минуты спрашивали Умную Эльзу, дивясь тому, как туловище и члены этой красивой девушки более или менее юных лет начинают искажаться при внимательном взгляде на них:

– Что это с Вами?

– Меня коробит, – охотно поясняла Умная Эльза. – Так бывает, когда я недоумеваю.

И тогда, успокоенные, все-в-Японии опять возвращались к японским своим будням.

Впрочем, это было давно. Теперь все-в-Японии уже так хорошо знали Умную Эльзу, что и не смотрели в ее сторону – настолько она стала привычной. Всем-в-Японии казалось, что Умная Эльза была здесь всегда – так же, как Фудзияма. Ее даже время от времени путали с Фудзиямой и, наткнувшись при переходе улицы на Умную Эльзу (та зачастую лежала посреди дороги), всматривались в искаженные ее очертания и говорили:

– Так это Вы, Умная Эльза! А казалось, это Фудзияма…

Но мы с вами отвлеклись от главного. Главным же сейчас было письмо Японского Бога – и от письма этого Умная Эльза, как сказано, недоумевала. А недоумевать она, как тоже сказано, не любила: от этого занятия ее коробило. Сначала все-в-Японии в подобные несчастливые минуты спрашивали Умную Эльзу, дивясь тому, как туловище и члены этой красивой девушки средних лет начинают искажаться при внимательном взгляде на них:

– Что это с Вами?

– Меня коробит, – охотно поясняла Умная Эльза. – Так бывает, когда я недоумеваю.

И тогда, успокоенные, все-в-Японии опять возвращались к японским своим будням.

Впрочем, это было давно. Теперь все-в-Японии уже так хорошо знали Умную Эльзу, что и не смотрели в ее сторону – настолько она стала привычной. Всем-в-Японии казалось, что Умная Эльза была здесь всегда – так же, как Фудзияма. Ее даже время от времени путали с Фудзиямой и, наткнувшись при переходе улицы на Умную Эльзу (та зачастую лежала посреди дороги), всматривались в искаженные ее очертания и говорили:

– Так это Вы, Умная Эльза! А казалось, это Фудзияма…

Но мы с Вами опять – причем второй уже раз! – отвлеклись от письма Японского Бога – причем отвлеклись на то же самое. Впрочем, нас с Вами легко понять – гораздо труднее понять Умную Эльзу, которая недоумевала, несмотря на то, что от этого занятия ее коробило. Сначала все-в-Японии в подобные несчастливые минуты спрашивали Умную Эльзу, дивясь тому, как туловище и члены этой красивой девушки преклонных лет начинают искажаться при внимательном взгляде на них:

– Что это с Вами?

– Меня коробит, – охотно поясняла Умная Эльза. – Так бывает, когда я недоумеваю.

И тогда, успокоенные, все-в-Японии опять возвращались к японским своим будням.

Впрочем, это было давно. Теперь все-в-Японии уже так хорошо знали Умную Эльзу, что и не смотрели в ее сторону – настолько она стала привычной. Всем-в-Японии казалось, что Умная Эльза была здесь всегда – так же, как Фудзияма. Ее даже время от времени путали с Фудзиямой и, наткнувшись при переходе улицы на Умную Эльзу (та зачастую лежала посреди дороги), всматривались в искаженные ее очертания и говорили: