Сергей Иванов - Противо Речия [сборник]

– О, таких прикурок я миллион слышал, – я обрываю нашего спонтанного рассказчика, так как в принципе не выношу армейские, охотничьи и рыбацкие байки, особенно в исполнении дилетантов, – мораль в чем?

– Мораль? У конченых нет морали, Серый. У конченых есть заебись и есть наоборот. Заебись – это когда приехал в кабак, взлохматил котлету, – он вынимает из планшета пачку «пятисоток» и выразительно трясет ею в воздухе, – нажрался, пандыша потянул, затем жало кому-то запилил – вот это заебись. Но чтоб понять эту простую истину, нужно обязательно какое-то время побыть в шкуре конченого. А весь этот ваш чес – это от жира, чуваки, от лукавого. Как там говорят?.. У семи нянек дитя без присмотра?

Меня рефлекторно передергивает.

– Без глаза.

– Что без глаза?

– Правильно «дитя без глаза».

– Да?.. – Он, словно что-то уточняя, смотрит на своего коллегу, безмолвно и сокрушенно созерцающего пустую наконец-то тарелку. – Официант!

Все тот же другой официант приносит книжицу со счетом, мы молча по очереди изучаем его, затем так же по очереди кидаем на общак купюры совершенно идентичного номинала. Я, не прощаясь, поднимаюсь из-за стола и иду к машине. Сажусь в салон, включаю зажигание, нахожу в телефонной книжке номер Тохи, твердо решив удалить его к чертовой матери и больше не трепать себе нервы. Сгиньте, провалитесь под землю, суки, – без остатка, без следа, без памяти…

Так проходит несколько секунд. Ярость отступает и незаметно замещается бесцветной прагматичной апатией. Я швыряю телефон на пассажирское сиденье и, включив реверс, выезжаю с паркинга. По пути домой набираю Тоху – занято. Спустя секунду он перезванивает сам.

– А я тебе звоню, – отвечаю.

– А я тебе. Ну ты дал.

– Сам начал.

– Мы решили продолжить – присоединишься?

– Друг, я бы рад, но не могу. Без обид.

– Ну хорошо, если передумаешь – на связи.

– А что по поводу завтра? Помнишь, мы договаривались по делам перетереть?

– Помню-помню… Только ты утром не звони, ок? – Тоха заговорщицки смеется.

– Я же не фашист.

– Ну давай тогда.

– Пока, дружище.

Так вот. Иногда между людьми просто из ниоткуда вырастают стены, каждая из которых выше, шире и крепче предыдущей. И ты можешь либо пробить эту стену, либо разбиться об нее. Но только если для тебя это действительно важно.

А для всех остальных случаев существует реверс.

Я называю это Сферой.

У каждого человека есть особая личная территория, забредая на которую – умышленно или невольно – он неминуемо попадает в свои же капканы, заблаговременно и скрупулезно расставленные на случай гипотетического вторжения чужаков. Самое интересное, что, устанавливая капканы, минируя подступы и окружая эту территорию непроходимыми брустверами, человек прекрасно осознает, что никаких чужаков, желающих посягнуть на нее, не существует в природе, а единственный враг, рискующий сполна ощутить на себе совокупную убийственную мощь всех механизмов личностной фортификации, – он сам.

Проще говоря, эти меры предосторожности не имеют никакого смысла и по степени эффективности сопоставимы разве что со знаменитыми камбоджийскими минными полями, убившими куда больше своих граждан, нежели неприятелей, или с одеялом, в которое с головой укутываются маленькие дети, спасаясь таким образом от иллюзорных ночных монстров.

Именно сюда, в Сферу, человек тащит самый неприглядный, тяжкий и напрочь запретный для всех остальных груз ничтожных поступков, неосмотрительных грехопадений и откровенных злодейств, пытаясь навсегда похоронить его и в который начать жизнь заново, не догадываясь при этом о принципиально главном свойстве Сферы: она настроена исключительно на поглощение – опция возврата из нее отсутствует по умолчанию.

Поэтому, единожды попав в Сферу, человек, как правило, застревает в ней навсегда. Поначалу ему хорошо – он чувствует себя надежно защищенным, недосягаемым, а все прочее не кажется сколь-нибудь существенным. Но уже очень скоро на горизонте проступает едва заметный контур тоски, постепенно разрастаясь и трансформируясь в сумрачный непроницаемый монолит обреченности. Человек понимает, что это навсегда, и начинает хаотично метаться по периметру Сферы в поисках выхода – от одной ловушки к другой, теряя при этом остатки сил, рассудка, начисто лишаясь самой человеческой сущности. Однако Сфера автономна, супермассивна и лишена изъянов. Почти лишена, потому что способ выбраться из нее все же есть.