Банана Ёсимото: Кухня

Когда я снова присела на диван, появился горячий чай. До сих пор почти всегда, когда я впервые попадала в дом малознакомых людей, я испытывала чувство гнетущего одиночества. Я встретилась глазами со своим отражением в большом окне, за которым расплывался во мраке ночной город, заливаемый дождем. На целом свете у меня не было ни одного близкого человека, и я испытывала волнение оттого, что могу идти куда угодно и делать что захочу.

Мир был таким огромным, а мрак таким густым, что в своем безграничном восхищении и одиночестве впервые за последнее время я ощущала их руками, глазами. Мне показалось, что до сих пор я смотрела на мир только одним глазом.

— Почему ты пригласил меня? — спросила я.

— Мы подумали, что тебе приходится трудно, — добродушно прищурившись, ответил он. — Твоя бабушка была ко мне так добра… А у нас дома достаточно свободного места. Почему бы тебе не переехать сюда?

— Хорошо. Хотя хозяин любезно продлил мне срок аренды.

— Понятно. Но ты можешь жить у нас, — сказал он таким тоном, словно это было само собой разумеющимся.

Его предложение не было ни излишне назойливым, ни холодным, и у меня на душе сразу стало теплее. Я чуть не расплакалась от благодарности. И тут раздалось лязганье ключей, дверь отворилась, и в комнату, запыхавшись, вбежала очень красивая женщина.

Я удивленно на нее уставилась. Она была не слишком молодой, но по-настоящему красивой. По ее одежде, какую не носят в повседневной жизни, и макияжу я сразу поняла, что она работает в ночном заведении.

— Это Сакураи Микагэ, — представил меня Юити.

Все еще задыхаясь, она с улыбкой произнесла слегка хрипловатым голосом:

— Здравствуйте! Я мать Юити. Меня зовут Эрико.

И это его мать? От удивления я не могла оторвать от нее глаз. Распущенные волосы до плеч, яркий блеск глаз, красивой формы губы, высокая прямая переносица — все ее тело излучало свет, словно подрагивающий от переполняющей ее жизненной силы. Она не была похожа на обычных людей. Таких я еще не встречала.

Я до неприличия пристально рассматривала ее.

— Здравствуйте! — наконец улыбнувшись ей в ответ, выдавила я.

— Добро пожаловать к нам! — тепло сказала она и, обернувшись к Юити, добавила: — Извини, Юити. Сегодня вечером мне не удастся уйти. Я выскользнула на минутку, сказав, что иду в туалет. Утром у меня будет много свободного времени. Надеюсь, Микагэ останется у нас ночевать, — торопливо выпалила она и побежала по коридору в своем развевающемся красном платье.

— Я подвезу тебя, — сказал ей Юити.

— Извините, что доставляю вам столько хлопот, — сказала я.

— Ничего страшного. Я не думала, что сегодня вечером в клубе будет так много работы. Это я должна перед тобой извиняться. Пока, до завтра!

— Подожди меня! Посмотри пока телик! — крикнул Юити и помчался следом за ней, а я в растерянности осталась одна.

Если присмотреться внимательнее, в ней можно было обнаружить некоторые признаки возраста: морщинки на лице, слегка неровные зубы, как у самого обычного человека. Тем не менее она завораживала. Я мечтала снова увидеться с ней. Я почувствовала, что в моем сердце поблескивает теплый свет, как бы оставленный ее образом, тем, что называют обаянием. Подобно слепой и глухонемой девочке Элен Келлер, [1] Американка Элен Келлер (1880–1968), слепоглухонемая от рождения, стала впоследствии известной писательницей и художницей. впервые понявшей, что обозначается словом «вода», это обаяние ярко воплотилось перед моими глазами в его телесной форме. И это не было преувеличением — настолько ошеломляющей оказалась наша встреча.

Бряцая ключами от машины, вернулся Юити.

— Если она могла вырваться только на десять минут, то проще было бы позвонить, — сказал он, снимая обувь в прихожей.

Сидя на диване, я только что-то промямлила в ответ.

— Микагэ, тебе понравилась моя мать? — спросил он.

— Да, я еще не встречала такой красивой женщины, — откровенно ответила я.

— Конечно, но… — он поднялся и с улыбкой сел передо мной на пол. — У нее была пластическая операция.

— Неужели? — выдавила я с показным спокойствием. — А я никак не могла понять, почему вы с ней так непохожи.

— И это еще не все, — продолжал он, не пытаясь скрывать, насколько это его забавляет. — Ты не поняла. Она — мужчина.

Это было уже чересчур. Я молча смотрела на него широко раскрытыми глазами. Я ждала, что он вот-вот скажет: «Ладно, ладно, я пошутил». Эти тонкие пальцы, жесты, походка? Я, затаив дыхание, ждала и вспоминала этот прекрасный образ, а он только веселился.