Алексей Колышевский - Секта-2

В Египте они более не задержались, делать здесь было нечего. Страна находилась в полном культурном упадке, и от былого величия фараонов остались лишь тщательно отреставрированные, угодные римлянам воспоминания. Разместив свои легионы в крупнейших городах, Рим больше заботился о сохранении своего влияния, чем о каких-то там памятниках древности. Храмы, выстроенные в честь Озириса, которым повезло устоять и при персах, и при македонянах, они без всяких угрызений совести перестраивали на свой лад, устанавливая статуи Юпитера, Минервы и Нептуна, вырубая дополнительные проемы в стенах (так светлее) и заменяя бесценные росписи картинами из жизни пантеона своих идолов. Похоже, что знаменитое римское изречение «Так проходит слава мира» родилось именно здесь, на развалинах некогда великой египетской империи. К тому же и небезопасно это было – оставаться здесь, когда вполне мог приплыть из Иудеи вместе с каким-нибудь кораблем полицейский лист с описанием объявленных Синедрионом в розыск преступников: Йегошуа Хариди, Шимона Пируса, Фомы Каллея. Римская военная полиция всегда работала безупречно и по своей организации равных не имела. Можно с уверенностью сказать, что именно римская военная полиция стала праматерью фискальных служб всех последующих времен и народов.

На шестой день после чудесного возвращения Иисуса они вернулись в Александрию, где прожили более двух месяцев, перебиваясь работой носильщиков в порту. В свободное время они постоянно посещали великую библиотеку, где к тому времени была собрана вся рукописная мудрость этого мира, а особенно книги великих античных философов, бывших у Христа в большом почете и уважении, – Платона и Аристотеля. Их называл он своими учителями наравне с Кадишем, ими зачитывался и порой, когда между друзьями разгорались жаркие споры, участвовал в них с рвением настоящего фанатика, отстаивая честь и непогрешимость науки древних.

– Прежде чем все отрицать, – выговаривал он, бывало, Фоме, – нужно хоть немного примерить написанное на себя, а не торопиться скинуть с себя воз чужой мудрости, столь щедро нам завещанной Элладой.

– Но сейчас другое время! Не может же быть так, что те, кто написал все это, предвидели, как сильно изменится мир за последние триста-четыреста лет, – кипятился Иоанн, и Петр согласно вторил ему.

– Время, братья, всегда одинаково. Я был там, где нет ни дня ни ночи, и самого времени нет, а здесь время видим мы лишь оттого, что чувствуем, как тела наши дряхлеют. Но ведь солнце во всякий день встает все там же, и все так же освещает и греет нас, и время над ним не властно. Можно сколько угодно осуждать или славить его, но это ничего не изменит. В Элладе философы впервые назвали человека человеком и воздали ему по делам его, а главное для человека дело – это не знать о самом себе правды, вот вы и спорите со мной, словно одержимые гордыней, а все оттого, что правда о вас самих вам же пришлась не по нраву.

Однажды наступил день, когда с библиотекой, как и вообще с Александрией, пришлось распрощаться. Иоанн, успевший с утра побывать на базаре, принес дурную весть: разыскной лист доплыл-таки до берега египетского, их имена названы в нем среди прочих объявленных вне закона, назначена и приличествующая по такому случаю награда. Медлить было непозволительно, в тот же день они нанялись простыми гребцами на корабль и отплыли в Грецию. Это был единственный быстрый способ избежать беды: галерниками не всегда становились одни только рабы, бывало, что в год, когда не было войны и рабов не хватало, их заменяли добровольцами, выплачивая тем небольшое жалованье и сносно кормя во время плавания. Шли на такое дело капитаны судов с неохотой, лишь в случае нехватки гребцов-невольников. Четверым иудеям, находившимся теперь вне закона, сильно повезло, они успели отплыть из города вовремя.

Тяготы не страшили их, никто не роптал, сильнее налегая на весла. С ними был их предводитель и безоговорочно признанный ими учитель, сердца их были отныне постоянно наполнены радостью от свершившейся надежды и безграничной верой в силу Йегошуа, вернувшегося с того света и преобразившегося в Иисуса.

Здесь, в Греции, среди бесчисленных оливковых рощ, горных озер, водопадов, древнейших памятников, Иисус с товарищами провел долгих семь лет, изучая философию в самом сердце ее. Стены множества философских школ были свидетелями его выступлений: римляне не препятствовали их деятельности, и вообще в Греции времен Римской империи всегда царил свой, особенный дух свободы и разрешены были всякие вольности и послабления. Переняв от эллинов огромное количество всего, начиная от простого обихода и военных порядков и заканчивая пантеоном богов, римляне относились к Греции с нескрываемой симпатией и уважением, как относятся к родной матери. Чем дальше от Иудеи, тем меньше значили разыскные листы Синедриона, и четверо друзей чувствовали себя в безопасности.