Сослан Плиев - Иногда нам снятся старые собаки

Шаговая доступность людей, которых приятно видеть, это самый большой плюс Владикавказа. Он же и минус, потому что те, кого видеть не хочется, они тоже всегда рядом.

Владикавказцы живут на расслабоне. Развращенные малыми расстояниями, мы не договариваемся о встречах заранее.

– Пересечемся на следующей неделе? Во вторник… Или пятницу…

– Где?

– Да в центре где-нибудь…

И пересекаемся. Во вторник. Или пятницу.

Это Владикавказ – город из тысяч пазлов звуков, картинок и запахов, которые как-то соединяются в одно целое. И ты идешь по городу, ловишь краем уха диалоги и монологи – разные, никак с собой не связанные, но такие владикавказские. Вот идет офицер и говорит по телефону громко и четко, как будто отдает команды:

– Так точно! Прибыл! Разместился! Город хороший! Горы рядом! Люди добрые! Не переживай! Тут спокойно! До Тбилиси? Часа четыре. Это на машине если. На танке, думаю, часов восемь. Да шучу-шучу…

Это Владикавказ, тут принято говорить правду, пусть не приятную, но правду:

– А можно вот этот салат?

– Мммм…

– Его нет?

– Он есть… но он…

– Что с ним не так?

– Он не вкусный…

– В смысле?!

– Совсем не вкусный!

– Тогда «греческий»!

– Правильно!

Это Владикавказ, где мужчины часами могут проводить время в магазинах. Если они, конечно, оружейные:

– Дайте патронов на травмат!

– Каких?

– Самых мощных!

– Семьдесят джоулей устроит?

– А есть мощнее? Самые мощные чтоб были! Нам на свадьбе пострелять!

Тут даже гаишники готовы выслушать твой аргумент и рассмотреть твою версию смягчающего обстоятельства:

– Това-а-а-арищ капитан… Да за что лишение?

– Но под «кирпич» же завернул?

– Завернул!

– И не пристегнутый?

– Да!

– И затонированный?

– Зато я не бухаю!

– Уффф… Лейтенант, оформи ему тонировку! Машину, кстати, не продаешь?

– Ну, вообще нет, но так – да.

– Ударенная?

– Нет.

– Что-то делать надо?

– Нет.

– А зачем тогда продаешь?

Это Владикавказ, где на улицах разные люди. Вот стоит, покачиваясь, старик, опираясь на крепкую палку, словно под ногами у него палуба капера, а не потрескавшийся асфальт. Такой же, как его лицо, на котором дагерротипом отпечатаны истории прежних взлетов и затянувшегося падения. Такому лицу нужны треуголка, деревянная нога и абордажная сабля. Но у него только вязаная шапочка «Чикаго буллз», когда-то синий плащ и богатый словарный запас:

– Достопочтенный джентльмен! Позвольте к вам обратиться! Неловко беспокоить вас… Но сама судьба свела нас в этот вечер… Есть очень… Очень большая просьба о маленьком одолжении!

Даже за одну эту сложную лингвистическую конструкцию стоит заплатить…

Великодушно приняв восемнадцать рублей, старый пират зажимает монеты в кулаке и, вскинув его в приветствии «Рот Фронт», вдруг повышает голос:

– Мой друг! Удачи тебе! Много денег! Дом в Чикаго! И чтоб стоял у тебя до ста лет!

Проходящие мимо женщины и патруль ДПС заинтересованно смотрят на нас.

– Сегодня я подниму бокал за тебя, мой друг! Если, конечно, все сложится удачно! А сейчас я вынужден покинуть тебя… Меня ждет ночь!

Он уходит, и с ним уходят запах моря и свободы… И откуда-то из темноты слышится его смех:

– Мы богаты! Нам не могли не помочь! Это Владикавказ, детка!

Тррдыдышшшь – бабах-хрррр!

Теперь я знаю, с каким звуком «99-я» врезается в зад «Хаммеру» в двенадцать часов ночи. «Хаммер» стоял себе на светофоре и никого не трогал – большой, черный, интригующий блеском никеля. «Лада» тоже была самой обычной – с занавесками на передних окнах и наклейкой «Май лайф – май рулз», на которой держалось крыло. Из открытых окошек раздавалось неуместно-оптимистичное «Кайфуем! Сегодня мы с тобой кайфуем».

Сильно диссонировал с аудиорядом щуплый юноша – водитель «99-й». Он излучал депрессию, как Фукусима радиацию. Всегда такое настроение образуется, когда ты едешь, едешь, и вдруг – хрясь! Светофор. «Хаммер». Полночь. И твоя «Лада» превратилась в тыкву… И сейчас появится прекрасный принц. Который, возможно, превратит в тыкву и твою голову.

Как тут не впасть в меланхолию?

Водитель с трудом разжал белые пальцы, стиснувшие руль, нажал кнопку «выкл» на магнитоле и снова вцепился в баранку, не отрывая глаз от страшно нависавшей над ним кормы джипа. Отсутствие номерного знака оптимизма тоже не добавляло. В заграничной надписи «HAMMER» хорошо читалось родное “PIZDEC”. Водитель «99-й» закрыл глаза. Но из большой американской машины никто не выходил.