Сослан Плиев - Иногда нам снятся старые собаки

– Укусил няню чужой девочки;

– Покакал…

Ну, последние два события никак не связаны. Я, конечно, восторгов соседей не разделил. Ибо для меня это будни. А они продолжали рассказывать. И опять повторили вопрос:

– Он всегда ТАКОЙ? Дома тоже?

И даже хуже. Потому что дома Давида окружают гораздо более хрупкие вещи, чем железная горка, которую он пытался свалить. Например, выключатели, которые он разбирает руками. И сёстры, которые гораздо укусопригодней, чем няня чужой девочки… А самшит не вреднее двухстороннего скотча… А покакал… Ну, это разве покакал… Вот в воскресенье, в дендрарии, это да… Две аллейки просто встали и ушли… Белочка убежала, бросив орех… Синичка, пискнув, захрипела и подохла… И ведь, маленький мерзавец, прекрасно знает, что «а-а» и трусы несовместимы. Он не может этого не знать! Потому что двухлетний ребёнок, умеющий одеваться, включать именно тот мульт, который ему нравится, и разбирающийся в сортах сыра, не может не понимать, что своим «а-а» он нарушает раздел Женевской конвенции о запрете боевых газов!

Я не стал всё это говорить. Зачем на ночь рассказывать соседям страшные истории? Просто сказал тихо и гордо:

– Да… Дома он тоже такой…

И тогда один из соседей, у которого в квартире живут три бойцовых питбуля, ещё раз пожал мне руку и, стиснув моё плечо, кивнул головой в знак солидарности и сочувствия. А другие соседи, вскинув кулаки, тихо прошептали: «Рот фронт! Но пасаран!»

P.S. Предвосхищая вопрос: «А имеет ли место быть художественная гипербола?», отвечаю: «Да. Синичка не сдохла. Питбулей два».

– Турбо джет! Турбо джет!

Так орали турецкоподданные в отеле, когда видели Давида. Шустрый мальчик в принципе не умеет ходить. Строго бегóм. На фоне флегматичных европейских киндеров и спокойных славянских малышей маленький осетинчик внушал!

Фотографы отеля безуспешно пытались запечатлеть дитё, дабы запродать мне фотки. Но мощные фотокамеры со стабилизатором отказывались фиксировать изображение сынка. Получались смазанные кадры, на которых Давид походил на привидение Шумахера, проезжающего в болиде мимо фотографа. Я даже обещал фотографам награду за чёткий кадр ребёнка! На четвертый день мастер диафрагмы и кудесник трансфокатора печально сознался:

– Сорри! Нот посабиль! Турбо джет! – и предложил пофоткать Давида спящим.

Когда Алиса и Дана были малы и совсем дурны, я сильно гордился тем, что они ничего не ломают в доме. Вреда народному хозяйству девочки не приносили вовсе. То, что ломали и портили у бабушек, – меня не касается. «Туристам» всегда можно побардачить слегка. Но дома – НИ-НИ!

Поэтому я расслабленно держал ДиВиДи на высоте дитячего роста, блок компа беспечно пребывал на полу, а на всяких низких полочках у нас стояла куча всяких стеклянно-керамических фиговин.

Недолго музыка играла. Видимо, кто-то решил, что два вменяемых ребёнка на семью вполне достаточно. Поэтому получите Давида. Распишитесь.

И вот тут распишитесь! Это инструкция к мальчику. Гарантийка.

И последняя подпись – предупреждение по технике безопасности. Что значит – «не хотим подписывать»? Поздняк метаться! Воспитывайте давайте!

Пока он лежал и гугукал, всё было офигенно. Но вот он освоил четвереньки, а потом прямохождение, и началась разруха. Приползает, например, сынок, а в ротовой полости держит что-то черное. Разжав его редкозубые, но уже мощные челюсти, я извлек из мальчика резиновую насадку на дверной ограничитель. Знаете, такой штырёк к стене прикручивается, чуть выше плинтуса, а на конце резиновый наконечник. И дверь при открывании не долбится об стену, а пружинит об резинку. Любознательный малыш резинку оторвал и пожевал. Естественно, был отшлёпан и «лакомства» лишен. Резинку я обратно приклеил мега-клеем. И с удовольствием наблюдал несколько дней, как Давид пыхтит и тянет эту хрень. Часами ребёнок занят был! Сидит на попе перед стенкой, пыхтит и тянет. Психовал мальчик страшно! Я даже жалел его. А через пару дней «хомо сапиенс» победил «клео штырёкус». Приходит ко мне счастли-и-ивы-ы-ый! А в зубах эта фигня резиновая. Вместе со штырьком. А из штырька саморезы торчат. Сильный! – восхитился я. И прикрутил штырёк на более длинные и толстые саморезы. На следующий день Давид снова принёс эту штуку. Я прикрутил её обратно и сильно подёргал. Ограничитель был как влитой!