Евгений Гришковец - Год жжизни

Короче, было здорово! И здорово не по-провинциальному, здорово не потому, что это в Вологде, а здорово вообще, просто здорово. И всем, кто будет в Вологде, рекомендую не метаться, ехать прямиком в «Штоф», а тем, кто в Вологде живёт, рекомендую не сомневаться, у вас есть отличное заведение, самого универсального уровня. Это определяется не качеством интерьера, а качеством команды ребят, которые там работают.

Ещё утром сидел на берегу великой реки Волги, сейчас в Москве, а завтра домой. Остались позади около тысячи километров, которые проехали на машине из Казани через Самару до Саратова, три сыгранных в трёх городах спектакля, давние знакомые и новые лица, отчаянное одиночество без крашеных яиц и куличей на Пасху, несколько ярких жизненных эпизодов по дороге и во время спектаклей…

Первого мая у папы день рождения. Будем праздновать. Наверное, поедем к родителям на дачу. Папе обычно с погодой везёт. Будут наверняка шашлыки, которые папа, как мне казалось в детстве, делает лучше всех в мире.

Устал я. Завтра отосплюсь и интенсивно посуществую в ЖЖ на майские праздники. А потом опять будет заезд… Хорошо, что не умею сам набирать тексты на компьютере. Ведь если бы умел — несмотря на усталость сидел бы ночью и писал ЗДЕСЬ что-нибудь, а так — ограничен в возможностях, зато ещё жив.

Какая тишина стоит в городе на майские! Наверное, так во всех городах. Мне кажется, что чуть ли не все мои знакомые и приятели куда-то разъехались. Даже не понятно, как люди раньше жили в майские праздники без Мальдивов, Арабских Эмиратов, Египтов и прочих тепломорских стран. Конечно, где же ещё отмечать День Победы, как не в Египте (улыбка).

А в Калининграде невнятная погода. То дождик пробрызнет, то солнышко проглянет. Яблони только собираются зацвести, но я к этому моменту уеду, никак мне не удаётся самый пик весны застать дома.

Очень трудной была последняя неделя гастролей, а самым трудным был день спектакля в Самаре, много было нервного и сложного, огорчила меня Самара. Люблю этот город, здесь много друзей, есть любимая галерея — напротив цирка, там я кое-что покупал, всегда есть что посмотреть, и атмосфера очень хорошая. Но уж как-то очень не везёт великому городу на городскую и областную власть. В больших городах таких безобразных дорог, как в Самаре, уже и не увидишь. А такого количества ужасной наружной рекламы нет нигде, уж я-то знаю, что говорю, всё-таки страну изучил близко к карте. Когда ехал в этот раз в Самару, думал: должен город начать преображаться, не может быть, чтобы такой город держали в таком чёрном теле… Нет! Приезжаю — за год только всё усугубилось.

К тому же пришлось играть в Доме офицеров, который неприспособлен для полноценных спектаклей. Самарские организаторы убедили, что сцена хорошая. Обманули. И билеты продали дорогие, и рекламу сделали неприличную. Любимой самарской публике в этом зале было и холодно, и неуютно, к тому же пришло какое-то количество совершенно случайных людей, которые привыкли ходить на тех исполнителей, что приезжают в Дом офицеров. Их было немного, но пришлось строжиться, чтобы навести должный порядок и чтобы зрителям, которые знают, как себя вести, не мешали те, которые себя вести не умеют. А потом ещё и местная «Комсомолка» написала грязную статью, — несмотря на то, что к концу первой трети спектакля в зале создалась такая хорошая атмосфера, что мы с Анечкой Дубровской остались весьма и весьма довольны тем, как спектакль завершился.

Я очень не люблю строжиться и прерывать спектакль замечаниями, но это почти регулярно приходится делать. Замечания приходится делать и в совсем не обидных, а скорее курьёзных ситуациях. Например, в Саратове сидел в первом ряду симпатичный парень и с самого начала спектакля с удовольствием отпивал из бутылочки фанту. Сидел вальяжно, как в кино. И мне так захотелось в этот момент пить, причем именно фанты! Уж больно он её аппетитно пил. Видно было, что парень хороший. Просто не привык ходить в театр, а привык — в кино. Согласитесь, сидеть в первом ряду и что-то попивать, каждый раз открывая бутылочку с шипящим звуком, не очень хорошо. Но парень-то симпатичный. Вот я и сказал зрительному залу, что мне ужасно хочется пить, а тут парень в первом ряду фанту пьёт, и я ему завидую. Получилось и забавно, и никому не обидно, и парень, наверное, больше так делать не будет.

Года два тому назад я стал отказываться давать автографы на случайных бумажках, блокнотиках, журналах и прочее. Во-первых, моя закорючка на какой-нибудь бумажке вряд ли кому нужна, точнее, не может быть никому нужна; во-вторых, если подписывать ещё и бумажки, на это уйдет огромное количество времени, потому что у каждого всегда есть с собой хоть какая-то бумажка. Тут уж нельзя будет посещать ни аэропорты, ни магазины… Теперь я стал отказываться фотографироваться на мобильные телефоны — по той же самой причине. Мобильные телефоны есть у всех, а в этих телефонах, чёрт возьми, есть фотоаппараты. Я просто не могу больше фотографироваться со случайными попутчиками, с теми, с кем стою в одной очереди в кассу кинотеатра или с кем хожу по одним улицам. Но знаю, что мой отказ кого-то обижает. Не обижайтесь. Я не могу полжизни фотографироваться. А хотят сфотографироваться чаще всего те, кто даже не знает, кто я такой — просто знакомое лицо. И все эти отказы, замечания, предупреждения — особенно утомляют и выматывают в гастрольной жизни. А относиться к этому легче или формально не умею и научиться не могу.