Евгения Доброва - A под ним я голая

Что ты думаешь о наших отношениях, от неожиданности я открываю глаза и вижу высокий, только что побеленный потолок. Дома у Вали нет ни одной кровати, единственную раскладушку занимает Ляля – и мы спим прямо на полу: студенческая мансарда из французских кинолент. Мне кажется, что я люблю тебя … – голос как будто не принадлежит мне, я слышу его словно со стороны, я говорю неправду, я хотела бы любить Валю, но вижу, что он-то не сможет меня полюбить; у него нет на меня сил; более того – ему это и не нужно. И уже за одно это я его не люблю. Я… – но Валя не дает мне договорить, приподымается в постели на локте, почти кричит: Это морок! Твоя любовь – это морок! Что он имеет в виду, я знаю, знаю по кинематографу, фильм «Гувернантка», режиссер Сара Голдман: «Вы любите не меня, а свою собственную химеру». Да. Так и есть. Если люблю – то химеру. Красавца за рулем белого «ЗИМа». И не желаю опомниться.

Пока Валя стирает или гладит белье – а возится с хозяйством он очень долго, – мы с Лялей часами разговариваем на кухне. Что-то раньше не замечал у вас такого интереса друг к другу, удивляется Валя, а тут весь вечер протрещали. Конечно, протрещали. Еще бы! Ведь Ляля в подробностях рассказывала мне, как работала госпожой в садомазосалоне. Черные стены, розги, наручники… Кто же такую байку пропустит?

Ляля уже очень долго живет у Вали. Мне кажется, она ему не сестра. Понятно, дальние родственники не обязательно должны быть похожи. Меня смущало не это. У них было разное все, это люди разной породы, из разных каст. Очень странно. Больше всего похоже на правду – она его бывшая, которой сейчас негде жить. Интересно, они до сих пор спят? Это, конечно, не мое дело, но от этого страдает личная жизнь.

Вчера проявила малодушие: уселась в кресле и стала изображать зверей из сказки. Лиса, Лиса, поди вон! – Обуваюсь! – Лиса, Лиса, поди вон! – Одеваюсь! А Ляля удивленно смотрит на меня – мы же почти подруги… Ах, что тут непонятного: две бабы на одной территории. Тем более, она ему, простите, никто – не то квартирантка в статусе подруги, не то подруга в статусе квартирантки. А у Вали даже дверь в туалете-ванной не запирается. В любую минуту Ляля может без стука зайти и сказать:

– Ничего, что я руки помою?

На это старосветский политес почему-то не распространяется.

…Посреди ночи в замке поворачивается ключ, тихо, на цыпочках прокрадывается она на свою раскладушку. В эту секунду я ненавижу ее, потому что у нас с Валей сейчас самый ответственный момент, – и он сорван.

Скоро мы станем как скорпионы в банке.

Некоторые люди завораживают своей красотой; у меня этого нет. Точно так же я не смогла увлечь Валю ни образами, роящимися у меня в голове, ни виражами своих размышлений – он не понимал меня, как большинство людей не понимают теории Эйнштейна, и вскоре я увидела, что мой суперпилот заскучал. Этого следовало ожидать: в нашей совместной жизни не было ничего общего, кроме постели с ядовито-зелеными простынями и долгой бесцельной езды по вечернему городу.

Попытки моего красноречия – а видит Бог, я рассыпалась перед ним, как Шахразада перед Шахияром, – он тут же, с видом страдальческим, обрывал словами «короче! кончаймумить!», впрочем, не могу не отдать должного экстравагантному неологизму – от «Муму». Тургенева знает – и то спасибо. Валя только с виду романтик – на самом деле он прост – даже, может быть, груб. «Что? Какой замок? Какие небожители? Ну какие же они небожители! Обыкновенные люди…» Сказка убита. Ему не интересно то, что интересно мне. Сложность сюжетики и метафорики, к которой я так упорно стремлюсь, Валя воспринимает не иначе как невнятность.

Но как же так! Все, что я рассказываю, я рассказываю исключительно для него – а он заведомо считает мои истории нудными и – получается – если и дослушивал до конца, то только из уважения? Что ж, буду кратка с ним, как эпитафия. Подлежащее – сказуемое. Подлежащее – сказуемое. Да – да. Нет – нет.

– Видишь ли, – сказала я тогда, – я не родилась с этим словоблудием во рту. Я, как ты знаешь, росла в таком захолустном месте, куда даже кино не каждую неделю привозили.

Но, возможно, он прав. Мужчину надо кормить не байками, а вареной картошкой – и мяса побольше. Все, что сверх того, его интересует мало. Если только в конечном итоге опять-таки не сводится к картошке и мясу.

Моя болтовня к мясу не приводила – никак.

Мишутка – насчет простого парня – был прав. Как я могла так обмануться! Но «ЗИМ»!