— А какова она в обращении? — продолжали расспрашивать меня. — Чего она ждет от всех вас?
— Это трудный вопрос С одной стороны, она ждет от нас, чтобы мы соблюдали все дворцовые правила. «Члены императорской семьи, — передразнила я великую императрицу, — являются примером нравственности для всего государства. Ваша чистота должна соответствовать заветам наших предков. Если я поймаю вас за чтением книг непристойного содержания, то отдам палачу, и он вас повесит, как многих других до вас». Но, с другой стороны, великая императрица надеется, что мы будем как можно чаще иметь близость с императором Сянь. Она объявила, что ее расположение к нам будет напрямую зависеть от количества произведенных нами чад. От императора ждут, что он переплюнет в этом смысле как своего отца, так и деда. Прапрадед Сянь Фэна, император Кан Си, имел пятьдесят пять детей, а дед, император Чен Лун, — двадцать семь.
— Вряд ли это станет проблемой, — подал голос Гуй Сян, забрасывая в рот горсть жареных орешков. — Его Величество имеет в своем распоряжении более трех тысяч наложниц Могу поклясться, что он даже не всех успевает «осчастливить».
— Да, но тут есть препятствия, — возразила я, вспоминая, что в Книге регистрации императорской плодовитости, своеобразном дневнике, который вел главный евнух Сым и куда он записывал все спальные деяния Его Величества, эти деяния были весьма скудными. Великая императрица даже обвиняла императора в том, что он «намеренно и без всякого проку растрачивает драконово семя». И все потому, что император предпочитал любить одну-единственную наложницу и забывал о своей обязанности распределять семя среди всех, то есть каждую ночь спать с новой женщиной. Великая императрица весьма зло отзывалась о прошлых наложницах императора, которые проявляли к нему слишком сильную привязанность. Она называла их «испорченными девками» и, не колеблясь ни минуты, строго наказывала.
Я рассказала матери, что великая императрица специально повела нас в Зал наказаний, где я впервые увидела знаменитую когда-то красавицу госпожу Фэй. Долгое время та была любимой наложницей императора Дао Гуана, и вот теперь она жила в огромном кувшине. Оказалось, что у госпожи Фэй отрублены все конечности. Глядя на нее, я едва не упала в обморок
— Госпожа Фэй обвиняется в том, что она решила полностью завладеть императором, — холодно пояснила великая императрица. — Но ей не удалось никого обмануть, кроме самой себя!
Ее оставили в живых только в назидание другим.
Я никогда не забуду тот ужас, который я испытала при виде госпожи Фэй. Ее голова опиралась на край кувшина, лицо было грязное, с подбородка капала зеленая слизь.
Мать схватила меня за плечи и встряхнула;
— Обещай мне, Орхидея, что ты всегда будешь осторожной и мудрой.
Я обещала.
— А как же все остальные тысячи избранных красавиц? — спросил Гуй Сян. — Кто может запретить императору овладеть любой женщиной во дворце, если вдруг у него возникнет такое желание? Кажется, он может «осчастливить» по своей прихоти даже поломойку.
— Ему действительно позволено все, однако мать не поощряет его к близости с дворцовыми поломойками, — сдержанно ответила я.
— Почему Его Величество захочет возиться со служанками, когда в его распоряжении столько прекрасных жен и наложниц? — обратилась к матери Ронг.
— Могу сказать только одно, — ответила мать, — что императора может сильно расстраивать, что он не имеет права по собственному желанию каждую ночь спать с любимой женщиной.
Некоторое время мы молчали.
— Очевидно, Его Величество просто ненавидит тех женщин, которых навязывает ему мать и евнухи, — продолжала мать. — И чувствует себя боровом, которого насильно тащат на случку.
— Орхидея, а как ты собираешься себя вести? — спросила Ронг. — Ведь если ты будешь соблюдать все правила, то можешь вообще никогда не дождаться императорского благорасположения, а если попытаешься проявить инициативу и Его Величество тебя заметит, то великая императрица отрубит тебе конечности.
— Знаете что? Пойдемте в Храм милосердия и посоветуемся с духом твоего отца, — предложила мать.
Чтобы добраться до храма на вершине Гусиной горы, нам пришлось подняться по лестнице в несколько сотен ступенек. Мы зажгли благовония и сделали щедрое пожертвование. Но дух отца ничего мне не посоветовал. Я затрепетала и поняла, что мне придется действовать на свой страх и риск.
Могила отца находилась на склоне горы, обращенном к северо-западной части Пекина. Она поросла травой по колено. Сторожем на кладбище служил старик, который постоянно курил глиняную трубку. По поводу разбойников он нас заверил, чтобы мы не беспокоились.
Читать дальше