Анчи Мин - Императрица Орхидея

Услышав голос Тун Чжи, Ли Ляньин, мой младший евнух, начал действовать. Он выбежал в зал и бросился на пол между принцем Гуном и Су Шунем

— Ваше сиятельство великий канцлер! Его Величество император Тун Чжи приглашает принца Гуна!

— Кто из вас сопроводит меня к Их Величествам? — обратился принц Гун к Су Шуню. — Чтобы вы могли убедиться, что все, о чем мы будет говорить, вполне пристойно.

Су Шунь не успел ответить, как вперед выскочил принц Цзэ. Очевидно, он решил, что пора и ему поучаствовать в происходящем.

— Прошу вас, принц Гун! Его Величество приглашает вас к себе!

При виде друг друга в траурных одеждах, мы сперва потеряли дар речи. Тун Чжи бросился к дядюшке, который встал перед ним на колени и поклонился до земли. Глядя на это зрелище, Нюгуру и я заплакали в голос.

— Здесь очень неспокойно, — наконец произнесла Нюгуру. — Мы боимся...

Я сделала Нюгуру знак замолчать, подозревая, что нас подслушивают люди Су Шуня. Нюгуру поняла и замолчала.

— Пригласи монахов, — приказала я Ли Ляньину.

Пришли монахи и принялись петь молитвы. Под прикрытием их пения мы с принцем Гуном обменялись информацией и обсудили план дальнейших действий. Нюгуру вышла на некоторое время с Тун Чжи, а мы в это время разработали контратаку против Су Шуня. Меня потрясло известие, что Су Шунь занимается подкупом военных чинов. Мы пришли к обоюдному согласию, что его следует уничтожить.

Меня волновали вопросы. Получим ли мы после ареста Су Шуня поддержку народа? И не воспользуются ли иностранцы возникшим хаосом для того, чтобы начать новое вторжение?

В поддержке народа принц Гун был совершенно уверен, особенно если на всю страну объявить правду. Что касается западных держав, то принц находится с ними в постоянном контакте. Иностранцы в курсе, что он желает построить в Китае свободное общество, а это, в свою очередь, должно заставить их выполнить свое обещание о поддержке.

Я спросила мнение принца Гуна относительно восстаний тайпинов. Мне казалось, что стоит нам только снять охрану с некоторых крепостей, и они тут же снова станут серьезной угрозой. Согласно докладам, хотя бы из провинции Аньхой, тайпины объединились с местными уголовниками и всеми силами напали на провинцию Шандун.

Принц Гун сказал, что генералы Шэн Бао и Цзэнь Гофань уже сделали по этому поводу соответствующие распоряжения.

Насколько надежны эти генералы, хотелось мне знать. Я не смела надеяться, что все они будут действовать именно так, как мы ожидаем. Ведь нельзя сбрасывать со счетов силу подкупов Су Шуня.

— Шэн Бао готов, — ответил принц Гун. — Он просил разрешения объединиться с монгольскими частями Сянь Голинчина. Я разрешил ему это. Сянь Голинчин жаждет доказать свою преданность и восстановить доброе имя, так что у него как раз появится такая возможность. Единственное, в ком я не уверен, это в китайцах: генералы Цзэнь Гофань и Хоу Цзюньтань считают наш конфликт с Су Шунем простой ссорой внутри маньчжурской знати. Им кажется, что будет мудрее оставаться от всего этого в стороне Они предпочитают подождать, пока не обрисуется победитель.

— Презираю людей, которые клонятся, куда ветер дует, — сказала Нюгуру. Я и не заметила, когда она вошла. — Его Величество был прав, когда не доверял китайцам.

— Но для Цзэнь Гофаня и для Хоу Цзюньтаня ситуация выглядит гораздо сложнее, — возразила я. — Мы должны относиться к ним с терпением и пониманием. Будь я на месте этих генералов, я бы действовала точно так же, как они. В конце концов, Су Шунь обладает огромной властью, и если его оскорбить, то под угрозой окажутся многие жизни. Мы требуем от людей, чтобы они полностью отвернулись от Су Шуня, и в таком случае мы должны дать им время на размышление.

Принц Гун со мной согласился:

— Цзэнь и Хоу ведут борьбу против тайпинов. И хотя они не выражали нам поддержки, однако они ничего не обещали и Су Шуню.

— В таком случае подождем, — вздохнула Нюгуру. — Все же я не слишком спокойна, пока наши вооруженные силы находятся в руках китайцев. Когда наступит мир, следует сместить их хотя бы с самых высших должностей.

Я не разделяла ее мнение, однако на этот раз решила промолчать. Будучи маньчжуркой, я, разумеется, сама чувствовала бы себя гораздо спокойнее, если бы на высших военных должностях стояли маньчжуры. Однако следовало признать, что среди нашей знати было мало талантливых людей. После двух веков господства она деградировала окончательно, считая, что, не прилагая труда, имеет право на все государственные почести. Свою главную жизненную задачу маньчжурская знать видела в том, чтобы купаться в лучах прошлой славы. К счастью, китайцы пока с этим мирились. Они воздавали почести нашим предкам и постоянно доказывали нам свои верноподданнические чувства. Вопрос только в том, как долго это продлится?