Евгений Попов - Ресторан «Березка» (сборник)

Кулак скрипнул зубами и достал из кармана нанковых штанов трут и кресало.

– Ленин, Троцкий, дай огня. Не курил четыре дня, – злобно пробормотал он и тут же насторожился, обнаружив присутствие в воздухе чужих, а вернее, чуждых ему голосов.

Это шли по ржаному полю коммунисты. Их было двенадцать человек. Одетые в пропыленные бедные одежды, все они держали в руках садовые лейки, из которых обильно поливали начавшие желтеть растения, чтобы тем самым бороться с засухой и получить небывалый урожай зерновых культур.

Кулак был ни жив ни мертв, а коммунисты тихо переговаривались.

– Товарищ, посмотри, как с каждым днем хорошеет наша советская земля!..

– Да, но только бы хватило воды, этой живительной влаги, чтобы нам полить все посевы в округе...

– Жалко, что мы встали довольно поздно, потому что увлеклись заполночь обсуждением замечательной статьи товарища Сталина «Головокружение от успехов».

– Только бы хватило воды! А впрочем, наша коммунистическая лошадь Хохлатка крепка, вынослива, здорова и способна привезти еще не одну бочку этой не только живительной, но и целебной влаги...

Тут-то кулака и осенило! Зачем же поджигать поле, где можно сгореть самому и тем самым оставить улики, когда гораздо проще взять да и каким-нибудь аналогичным мерзким способом поступить так же с Хохлаткой, смирной, доброй деревенской кобылой, которую он, кулак, знал с детства.

Кулак полз, как змея, по направлению к лошади, что, прядая ушами и отгоняя черным блестящим хвостом полуденных слепней, была запряжена в тачанку, где вместо пулемета стояла громадная деревянная бочка, наполненная водой.

«Тихонечко распрягу Хохлатку, вскочу на нее и умчусь прочь! Коммунисты окажутся без воды, и все их усилия по сохранению ржаного поля от засухи останутся втуне», – лихорадочно размышлял кулак, понимая уже краем оставшегося после коллективизации ума, что и этот его план столь же глуп, нереален, как и бешеное желание поджечь ржаное поле.

Между тем коммунисты все работали и работали. Если бы не было перегибов, если бы кулак столь не закоренел в грехе, то ему стало бы стыдно, что они трудятся, как Мичурин, а он – нет, как капиталист. Однако ему было уже все равно, он уже совсем опустился и в последней бессильной, бешеной злобе решил отрезать у Хохлатки ее красивый хвост, чтоб хоть этим нелепым поступком, но все-таки насолить коммунистам.

Однако он не учел того, что Хохлатка уже тоже стала идеологически совсем не та, потому что коммунисты обращались с ней очень хорошо: вдосталь кормили ее мягким сеном, задавали ей овса, вплетали в гриву красные ленты и однажды даже взяли на парад, надеясь, что вдруг ее увидят Михаил Калинин, Семен Буденный или, на худой конец, Клим Ворошилов. Лошадь ударила кулака в лицо стальным копытом и тем самым раздробила его голову до неузнаваемости. Кулак умирал, глядя в синее небо. Над ним, как 12 цифр на циферблате, склонились 12 коммунистических голов. Ему показалось, что головы эти источают неведомое сиянье, но это стало последней ошибкой в его вражеской жизни.

Один молодой человек под влиянием книг антисоветского, идейно ущербного, клеветнического содержания решил бороться с коммунистами.

Однако он толком не знал, как это делается, и счел необходимым для начала потренироваться, победить кого-нибудь более малозначительного, чем коммунисты, с тем, чтоб окрепнуть духом перед главным сражением, а также чтобы приобрести необходимые навыки.

Поэтому, имея в виду свои дальние антикоммунистические планы, он надумал первым делом победить почтальонов, которые весьма неаккуратно доставляли ему периодическую печать, состоящую из двадцати перестроечных названий. Его не остановило, что на двери было написано: «Почта временно работает с 14 часов», не остановило, что на часах фигурировало 13 часов 49 минут. Он зашел с заднего хода, увидел почтовых людей и просто сказал, что ему сегодня не принесли газету «Правда», орган коммунистов. В ответ на него страшно закричали, но он был готов к испытаниям и в ответ тоже страшно закричал. Крики эти собрали весь наличный персонал почты, отчего еще больше усилились. Молодой человек был даже красив, как какой-нибудь коммунистический герой, когда, зажатый в углу, отражал нападение почтовых служащих, повествующих криками о своей нелегкой доле, что получают мало денег, у всех малые дети, некому много работать. Уже на улице, вытесненный, перед запертой дверью молодой человек завопил: «Жалобную книгу», – но лишь зловещий хохот раздался из-за этой двери, окованной железным листом. Молодой человек содрогнулся: ведь он и раньше неоднократно скандалил на почте, но бесцельно и просто, а теперь... теперь вот была битва, и он вот ее проиграл. И, страшно ругаясь, отправился молодой человек прочь.