Александр Тарнорудер - Продавец красок

— Борис, тебя ждут у входа! Борис, подойди ко входу!

— Слышал! Не ори! — хамит он, понятно, не по селектору, а по внутренней связи. Нам обоим ясно, что мое объявление на весь зал — исключительно для босса.

Я торжественно, как переходящий кубок, всучаю Борису магнитометр и рысцой бегу к антресоли Марциано. Все знают, что он любит, когда его подчиненные входят в кабинет запыхавшись после подъема по крутой и гулкой железной лестнице.

— Доброе утро, — бодро рапортую с порога, стараясь удержать дыхание.

— Утро… утро, — бормочет он и кивает в сторону стула, — кофе хочешь?

— Спасибо, — я знаю, что Марципан любит хороший кофе.

Колобок отталкивается от стола и, не вставая, катится на кресле в кофейный уголок, а я принимаюсь потихоньку осматриваться. Свет горит только над столом, а в дальних углах, заваленных коробками, сумрачно, как на складе. Мощный кондиционер дует прямо на меня, и минуты через две мне становится холодно. Вспоминаю сплетни про Марципана, который зазывает к себе в холод девочек в легких маечках и держит до полного посинения, вернее, в расчете на другие реакции нежного девичьего организма. Окна в каждой стене позволяют видеть почти любую точку нашего ангара — отмечаю про себя, что об этом надо постоянно помнить.

— Тебе покрепче?

— Ага.

— Ну и правильно, а то это не кофе. Молока?

— Нет, спасибо.

— Правильно, ты не настоящий ашкеназ.

Я хмыкаю, беру кофе и снова благодарю. Я жду, чего ему от меня надо: Марциано редко собственноручно готовит кофе, обычно гоняет по лестнице секретаршу Нурит, которая сидит внизу.

— Печенье хочешь? С кокосом.

Я не люблю печенье с кокосом, но отказываться неудобно. Марципан катится обратно к своему столу.

— Ты что знаешь о красках? — спрашивает он меня.

О красках я знаю только то, что они противно воняют и пачкаются, но, спросите любого консультанта по набору раб. силы, такой ответ был бы концом любого интервью. А тот факт, что я попал к Марципану на интервью, у меня теперь не вызывает никакого сомнения. И мой ответ должен быть позитивным, лаконичным и быстрым, а смыслу в нем быть не обязательно.

— У нас есть большой выбор отличных красок на любой вкус и для каждого покупателя, — отвечаю я бодро, нахально и достаточно быстро.

Несмотря на то, что я никак не работник Хоум Центра, я делаю упор на «у нас», как бы причисляя себя к общему делу торговли хозтоварами, которое я всего лишь охраняю. Марципан шумно отхлебывает горячий кофе и смотрит на меня с интересом.

— Ты интеллигентный молодой человек, — произносит он.

В переводе это означает: «Оказывается, этот старый хрен еще способен что-то соображать». Я жду продолжения.

— Шмулик уходит, — Марципан, щурясь от напряжения, делает попытку разгрызть кокосовое печенье и бросает его в корзину для бумаг. — Ты знаешь Шмулика? — задает он риторический вопрос.

Ну кто в нашем небольшом городке (так и хочется назвать его уездным городом N), не знает Шмулика из Хоум Центра, ведь он — вылитый Дуду из рекламы: средних лет лысоватый мужичок в белой майке и красном комбинезоне. Шмулика, которого покупатели «узнают» и братски хлопают по плечу, за которым табунами бегают дети и фотографируются с помощью мобильника на фоне картонной рекламы Дуду.

— А что такое? — осторожно спрашиваю я.

— Семейный бизнес, — Марципан бросает в корзину бумажный стаканчик с недопитым кофе и снова обзывает меня интеллигентным молодым человеком. — В общем так, я хочу, чтобы ты заступил на его место…

В моей голове мгновенно проносится целый вихрь: это значит, что я попаду в штат Хоум Центра; это значит, что у меня будет больше зарплата, а если дела пойдут хорошо, то и какие-никакие бонусы от продаж; это значит, что я буду работать одну смену в день вместо своих обычных полутора; это значит, что у меня появятся хотя бы минимальные социальные условия. А если одним словом, то вместо полураба я стану человеком — мечта каждого охранника на птичьих правах. И, может быть, я смогу, наконец, купить машину, чтобы по субботам не сидеть дома и зависеть от чужой милости.

— Получать пока будешь, сколько сейчас, а потом — как дела пойдут, — диктует Марципан. — Они этого не любят, — он подразумевает мою компанию по охране, которая не дает работникам поступать на работу в места, которые они охраняют. — Но ты мне нравишься.

Я все еще молчу, я хорошо знаю непостоянство Марципана под его глазурной оболочкой.

— Согласен?

— Согласен… — выдавливаю из себя ответ и все еще не верю своему счастью.