Д. Артемьев - Мафия нищих

Коля с работы созвонился с Евгенией, которая уже принимала пациентов у себя в кабинете, и договорился о немедленной встрече. Женя встревожилась и тут же согласилась. Разговор начал Коля. Он извинился за вопрос и напрямую спросил про супружескую жизнь. Женя удивилась, но ответила, что она использует пилюли, а не презервативы. Коля понял, что его теория становится фактом, и изложил врачу свои соображения, взяв с нее слово, что часть рассказа, а именно про Иру, она никому не передаст. На это Евгения равнодушно ответила, что и не надо ничего передавать, поскольку все девки и так все видели. Коле от этого стало неловко, но он нашел в себе силы продолжить беседу. Женя сказала, что он взваливает на нее большую работу: как она объяснит четырем другим женщинам свои рекомендации, чем будет мотивировать?

Пока они сидели и размышляли над этим, в коридоре затопали, грохнули какие-то двери, и в кабинет просунулась голова дежурной медсестры.

– Жень, – сказала она, – еще шесть случаев этой аллергии, ну, которая была у тебя. Совсем бабы не слушают радио. Сказали же вчера, чтобы выбросили это модное средство для чистки посуды. Так нет, дуры, так и продолжают им пользоваться. Давай, беги в отделение, а то задохнутся еще, не дай Бог!

Конечно, Сол пытался добиться хотя бы небольшого внимания Густава. И когда ему это удавалось, он расцветал. Неудивительно. Густав встречал лично только самых знатных постояльцев отеля, обращался с ними с грубоватой фамильярностью, а некоторых – коронованных особ либо знаменитостей – провожал на старинном степенно движущемся золоченом лифте до самого номера. Этот особый лифт возил гостей на седьмой этаж и выше. Остальные постояльцы пользовались автоматическими зеркальными лифтами, мгновенно с мелодичным звуком возносившими пассажиров на нужный им этаж.

Одежда от кутюр, драгоценности самой тонкой работы, изысканная речь и манеры – все, чем обладали посетители отеля, не могло ввести в заблуждение Густава. Он знал цену каждому. На побережье было немало отличных местечек, хороших отелей и пляжей. Но именно сюда стекалась вся знать, и главную роль в этом играл сам Густав. По его отношению можно было безошибочно определить место каждого гостя.

– Ну, – говорил он, открывая дверку «бентли» и подавая руку пожилой графине, – опять я буду путать тебя с твоей внучкой. Не понимаю, как тебе это удается? Пойдем, покатаемся на лифте.

И довольная комплиментом женщина, опираясь на руку Густава, скрывалась в холле.

– Так, – встречал он знаменитого тенора с его невзрачной женой. – Опять приехал с новой красавицей!

– Нет, Густав, – смеялась женщина, – он мне по-прежнему верен.

Другие посетители могли от Густава услышать: «Да, сэр», «Пройдите к стойке, мадам» и прочее того же рода. А некоторых и вовсе не одаривал словом. Просто поворачивался и говорил бою: «Покажи мсье, как пройти в бар» или «Проводи гостью в дамскую комнату».

Солу пару раз доставались короткие замечания, поскольку Сол приходился племянником известному финансисту. Однако Густав был хорошо осведомлен об отношении дяди к своему беспутному племяннику. Один раз, когда они выходили на пляж, он сказал: «Сол, прожарь как следует свою девку». Лена возмутилась, но Сол объяснил ей, что это почти высший знак внимания. Был и еще один случай, когда Густав обратил на Сола внимание. Вот, пожалуй, и все.

Они поселились в небольшом номере на третьем этаже. Весь день валялись на пляже, вечером заваливались в клуб на дискотеку, а потом в ресторан. Лена меняла наряды, танцевала, флиртовала, Сол злился, говорил ей колкости, она огрызалась. В общем, Лена понимала, что ее виды на Сола не оправдались: ни денег, ни веселья. Купилась она на племянника. Лучше, конечно, было бы окрутить дядю, но тот находился на неведомой высоте, добраться до которой возможности не было. Она лишь один раз видела великого финансиста – он проходил через зал ресторана и, заметив Сола, наградил их обоих кислой гримасой. Это было в Цюрихе, где ее познакомили с Солом и наплели с три короба, что он единственный и обожаемый племянник.

Они прошли через пляж, сопровождаемые жадными мужскими взглядами и обычной злобой Сола по этому поводу, заняли шезлонги, улеглись. Сол продолжал шепотом говорить ей гадости, она огрызалась. Чтобы посильнее досадить Солу, Лена помахала рукой атлетически сложенному блондину, увешанному золотыми цепями и браслетами, толщина которых вызывала зависть Сола. Вообще говоря, многие вещи вызывали его зависть. Он обращал внимание на дорогие часы, кольца, печатки и прочие драгоценности, небрежно выставляемые напоказ мужской частью посетителей. Заметив это, Лена время от времени поддразнивала его, отмечая, например, часы на мужчине рядом с ними в лифте. Делала она это довольно заметно. Мужчине было приятно, Сола выворачивало от злости.