Марина Юденич - Ящик Пандоры

«Какой же вред моим малюткам может принести эта тихая старушка?» — с недоумением думала она, едва поспевая за таинственной незнакомкой, но по-прежнему не смея задавать вопросов. Они остановились у двери, ведущей в покои бедной старушки, и только тогда дама снова обернулась к Ванде и властно произнесла одно только слово: «Иди!» Пребывая все в том же недоумении, но не смея возражать, Ванда открыла дверь и шагнула через порог.

Комната старушки была освещена слабым светом старинной лампы под большим, расшитым бисером абажуром, которая стояла на круглом столе возле окна. Подле стола увидела Ванда огромное вольтеровское кресло с высокой и глубокой, как маленький грот, спинкой, которое стояло вполоборота к двери. Хозяйка не спала. Ванда от двери видела, что она сидит в кресле, хотя ни лицо, ни фигуру ее разглядеть не могла. Непонятно было и чем занимается пожилая приживалка в неярком свете лампы: читает или вяжет, по своему обыкновению, еле слышно позвякивая гонкими спицами? Страшно смущаясь и не в силах подобрать приличествующих случаю слов, Ванда шагнула вперед, и в этот момент женщина, сидящая в кресле, выглянула из своего укрытия и посмотрела на Ванду маленькими злобными глазками. Кровь отхлынула от лица Ванды, и если бы та, что скрывалась в кресле, могла разглядеть вошедшую в полумраке комнаты, она наверняка заметила бы, как побледнела молодая баронесса. И наверняка возрадовалась бы этому. Потому что из глубокого старинного кресла на Ванду злобно воззрилась отнюдь не добродушная старушка приживалка, боготворящая молодую красавицу хозяйку гостеприимно приютившего ее дома, а мерзкая, ненавистная Ванде леди Бромлей, отравившая своим злобным, невыносимым нравом годы ее юности. На руках у отвратительной старухи шевелился неизменный обожаемый ее спутник, древний слюнявый мопс Анри.

«Опасность! Вот о какой опасности говорила прекрасная дама. Да, это опасность. Это страшная опасность!» Мысли лихорадочно роились в голове Ванды. Эти путаные мысли стремительно складывались в целые умозаключения. И никто сейчас не в состоянии был бы убедить молодую баронессу в том, что они не верны и старая английская леди со своим гадким мопсом давно уже покинула этот мир, а призрак се, если бы он вдруг каким-то чудом и смог появиться за тысячи верст от туманного Лондона в старой уютной Вене, за вековыми стенами родового замка ее мужа, вряд ли способен нанести какой-либо вред ей самой и уж тем более — ее детям. Напротив, Ванда была теперь совершенно уверена в обратном и исполнена решимости любой ценой предотвратить то зло, которое привнесла своим явлением в ее дом проклятая англичанка.

Ванда решительно шагнула вперед, намереваясь действовать немедленно и не рассчитывая ни на чью помощь. Но в этот момент оказалось, что прекрасная дама тоже проникла в комнату и теперь находится рядом с ней. Более того, в изящных руках незнакомки, затянутых до самого локтя в тончайшие, в тон платью, лайковые перчатки, блеснул неизвестно откуда взявшийся острый тонкий кинжал с литой серебряной рукояткой. Как завороженная, Ванда протянула руку, и тяжелая рукоятка кинжала неожиданно удобно поместилась в ее узкой ладони. Теперь она точно знала, что обязана сделать. Ванда решительно двинулась к замершей в кресле старой леди, продолжающей буравить ее своими злобными выцветшими глазками. Та, почувствовав опасность, что-то жалобно пискнула и попыталась загородиться дрожащей старческой рукой. Но хрупкая Ванда была сейчас сильна. Так сильна, как никогда не бывала в жизни, ибо от ее силы и решительности зависела теперь жизнь ее обожаемых малюток. Рука с зажатым в ней кинжалом стремительно опустилась вниз, поражая тщедушное тело старухи, потом еще и еще раз.

Ванда била ненавистную мучительницу свою, слившуюся воедино с гадким мопсом, крепко, до боли сжав в ладони тяжелую рукоятку кинжала, пока руку не свело болезненной судорогой и она не разжалась сама, выронив грозное орудие. Ванда делала свое страшное дело молча, не глядя по сторонам, но постоянно чувствуя рядом присутствие прекрасной дамы: пряный запах ее странных духов все это время окутывал Ванду. Когда же кинжал, глухо звякнув, тяжело упал на ковер, Ванда наконец оглянулась. Незнакомка покинула ее, маленькая гостиная была пуста. Некоторое время Ванда стояла без движения, оглядывая комнату и с удивлением обнаруживая в ней знакомые предметы мебели и скромные украшения интерьера, которые сама же и подбирала для того, чтобы скрасить грустную старость бедной родственницы мужа. Реальный мир постепенно принимал для нее свои привычные очертания. Медленно обратилась она взором к старинному вольтеровскому креслу, и отчаянный крик вырвался из ее груди.