Энтон Майрер - Однажды орел…

— Unterlassen Sie das, Ihr verrückten Bastarden! [13] Оставьте вы это, эй вы, сумасшедшие ублюдки! ( нем. )

— Гады проклятые, — пробормотал, задыхаясь, Брюстер. Мчась изо всех сил под пересекающимися трассами пуль к темной массе густого леса, Брюстер вдруг испытал дикую, неудержимую радость. Что-то прожужжало у его правого уха, как будто кто-то дернул туго натянутую струну, но это теперь не испугало, а, наоборот, развеселило его. Наконец он достиг леса и укрылся и его окутывающей темноте. С трудом переводя дыхание, он остановился и прислонился к стволу дерева. Во рту было до боли сухо, в голове стучало, как будто она вот-вот лопнет. Но все позади, теперь он в безопасности.

Подошел часто дышавший Дэмон и ободряюще хлопнул Брюстера по плечу.

— Так, теперь пойдем дальше. Иди за мной.

— Но куда? — он все никак не мог отдышаться.

— От дерева к дереву. Выбирай дерево и иди к нему. Потом другое, третье…

— Но я ничего не вижу…

— Как ковбои и индейцы. Ясно?

Как ковбои и индейцы. Брюстер хотел расхохотаться, но подавил это желание. «Что сказала бы мама, если бы увидела меня? Здесь. Сейчас. В этом лесу». Неожиданно он подумал, что может отстать от Дэмона. Страх дошел до самых пальцев и пяток. Он ничего не видел, осторожно, ощупью двигался вперед, пока рука не натыкалась на кору дерева, потом прислушивался к шагам шедшего впереди Дэмона и снова двигался вперед. Неожиданно он почувствовал, что стал видеть лучше: стволы сосен были несколько темнее общей массы леса. Трудно было только идти бесшумно. Он спотыкался, цеплялся ногами за корни, наступал на лежащие на земле засохшие сучки. Его бесили хлеставшие по лицу ветки; когда он ступал ногой на высохшие листья, они щелкали, как хлопушки, или звенели, как разбитое стекло. Так, во всяком случае, ему казалось. Куда и зачем, черт возьми, идет этот Дэмон? Откуда он знает, в каком направлении надо идти? Все куда-то провалились, и только они двое мыкаются в этом темном лесу…

Справа что-то зашуршало. Там тоже кто-то двигался. Но совсем не в том направлении, где был Дэмон. Брюстер замер около дерева и широко открыл рот, чтобы дыхание было беззвучным. Кто-то шел прямо на Дэмона, теперь вот остановился. Брюстер попытался вскинуть винтовку к плечу, но понял, что не может сделать этого. Все его тело вздрагивало с каждым ударом сердца, а руки ничего не чувствовали. На какой-то момент у него появилось желание громко закричать и броситься напролом через лес. Потом это прошло, он почувствовал себя уверенным, готовым к любой неожиданности, полностью сознающим все происходящее вокруг.

Человек сделал еще два-три шага. Он теперь, должно быть, как раз там, где притаился Дэмон.

— Konrad? [14] Конрад? ( нем. ) — спросил он дрожащим голосом.

Брюстеру этот оклик показался невероятно громким. «Ого, — подумал он изумленно, — он боится. Боится даже больше, чем я», — и бесшумно вскинул винтовку к плечу.

— Konrad? — повторил тот же голос. — Wo sind?… [15] Конрад?.. Где?.. ( нем. )

Брюстер хотел выстрелить, но в этот момент раздался глухой удар и захлебывающийся хрип, потом шелест листьев от падающего тела — и тишина. Не опуская винтовки, Брюстер осторожно приблизился к тому месту, где произошло все это.

— Брюстер? — раздался голос Дэмона.

— Да?

— Пошли дальше.

— Что случилось, сержант?

— Я задушил его.

— Господи! — Брюстер едва различил у корня дерева неуклюже осевшее тело немецкого солдата.

— Он заблудился или отстал от патруля. Идем дальше. Некоторое время стояла почти полная тишина; постепенно затихла и стрельба вдали. После ужасного грохота артиллерийской канонады, оглушительных взрывов снарядов и ожесточенной немецкой атаки тишина казалась абсолютной и даже осязаемой. Где-то в болоте квакали лягушки. Толстый слой сосновых иголок на земле приглушал их шаги. По мере того как зрение привыкало к темноте и становилось острее, Брюстер чувствовал все большую и большую уверенность в себе. Он, как ребенок, всегда боялся темноты и со страхом вспоминал, как однажды вечером, когда родители ушли в оперу, в доме неожиданно выключилось электрическое освещение в тот момент, когда он находился в своей спальне на втором этаже и читал Конан Дойля. Непредвиденный, без всякого предупреждения натиск такой абсолютной темноты настолько испугал Брюстера, что он сразу же замер к долго лежал затаив дыхание, прижав к животу книгу, боясь пошевелить даже пальцем. А наполнявшаяся ужасом темнота безжалостно стискивала его все плотнее и плотнее. Лишь много времени спустя он, крадучись, соскользнул с кровати и зажег свечу. Однако прыгавшая по стене собственная расплывчатая тень пугала его еще больше. Тем не менее он ведь встал с кровати и зажег свечу…