Энтон Майрер - Однажды орел…

— Я-то как раз собираюсь заботиться о ней хорошо. Беда только в том, что в ней чертовски много заковыристых частей.

— А это правда, сержант, что ты выбил все возможные на дистанции тысяча ярдов? — спросил Фергасон.

— Правда.

— А ты думал, я обманываю тебя? — спросил Девс, улыбаясь. — Я же говорил тебе, что лежал рядом с ним на стрельбище и все видел своими глазами. Надо, дружок, верить своим сержантам.

— Хотят, чтобы мы все были отличными стрелками, — заметил Полетти. Это был нервный и угрюмый юноша из Липарка, плохо стрелявший левша. — Сидя в окопах, ничего не увидишь не только на расстоянии тысяча ярдов, но и в пятидесяти футах от себя.

— А помните того французского офицера, который показывал нам, как резать проволочное заграждение? — спросил Тэрнер. — Он чуть не лопнул от смеха, наблюдая, как мы продвигались в стрелковой цени. «Ви все думать, что кругом много-много лес, — скопировал его Тэрнер, зажав нос пальцами. — Это не есть корошо. У нас не такой война…»

— Мы вовсе не собираемся все время торчать в окопах, — заметил Дэмон, внимательно прислушивавшийся к разговору солдат.

— Это почему же? Французики так и воевали; год за годом только и знали, что сидели в окопах, правда ведь?

— Мы прорвемся через окопы и будем преследовать немцев на открытом месте. Заставим воевать их так, как хотим мы, а не как они.

— Вот это да! И когда же мы сделаем это, сержант? — восторженно спросил Рейбайрн.

Дэмон заметил, что все с интересом смотрят на него.

— Намного скорее, чем ты думаешь, — ответил он многозначительно, хотя не имел ни малейшего представления о сроках.

Майор Колдуэлл сказал, что в этом и заключается военное искусство. И уж если вы не научитесь, что и как нужно делать в таких прорывах, вам придется дорого за это платить.

— Тогда для чего же мы учимся, как воевать в окопах? — поинтересовался Фергасон.

— Потому что надо уметь воевать и в окопах, и на открытой местности. Окопная война будет продолжаться до тех пор, пока мы не прорвемся и не начнем наступление расчлененным строем. Тактика охвата флангов. Понимаешь?

— Конечно, сержант.

— А я вот не могу понять, зачем мы тратим столько времени на строевые занятия, — важно заметил Брюстер. С одеялом, натянутым на плечи и голову, он походил на церковного служку. — Мне ясно что надо научиться стрелять, бросать гранаты, владеть штыком. Но зачем мы тратим время на то, чтобы знать, как действовать по команде «Правое плечо вперед» или «Вправо, по отделениям — марш» и другие подобные фокусы? Потом разные ружейные приемы. Зачем?

— А затем, чтобы стать настоящим солдатом, — терпеливо разъяснил Дэмон.

— Я не вижу никакой необходимости в этой учебе, — настаивал Брюстер.

— Необходимость состоит в том, чтобы научиться подчиняться командам и выполнять приказы, чтобы движения солдат были быстрыми и согласованными.

— Но если цель в том…

— Подожди, подожди. Дай мне закончить. Из всего этого и складывается настоящий солдат. Настанет такое время — и оно не за горами, имей в виду, — когда всем чертям станет тошно. Когда ты будешь не в состоянии думать, у тебя не останется на это ни секундочки времени; когда у тебя будет желание плюнуть на все и ни о чем не думать… А если ты научишься выполнять команды и приказы, научишься двигаться, не раздумывая об этом, тогда ты будешь действовать правильно. В этом все дело.

Не короткое время воцарилась тишина. Брюстер опустил глаза и рассматривал свои тонкие белые руки. «Сейчас кто-нибудь обязательно спросит, откуда я знаю, что такое бой? Что ответить им? — подумал Дэмон. — Я ведь знаю о бое не больше, чем они…» Ему приходилось слышать, как говорили о боях Кинзельман, Хэссолт и другие старшие сослуживцы: неразбериха, замешательство и страх, все усиливающееся желание спрятаться в укрытие и лежать не шевелясь. Но это, пожалуй, и все, что он знал о бое.

— Да, конечно, сержант. Это все понятно, — начал Рейбайрн после некоторой паузы. Выразительно прищурив глаза и почесав рукой затылок, он продолжал: — Только вот у меня возникает небольшой вопросик в связи с этим…

— Ну, ну, давай, спрашивай, — предложил Дэмон утомленно.

— Вот, предположим… — медленно начал Рейбайрн. — Я это говорю безотносительно к кому-либо, просто как предположение… Брюстер назвал бы это гипотетическими вопросами… Предположим, что какой-нибудь офицер, имеющий право командовать, дает неправильные команды. Как быть в таком случае?