Энтон Майрер - Однажды орел…

«И обнаружили бы, дорогая, что ничего у вас из этого не получилось, — чуть было не сказал Мессенджейл. — Реальность все равно добралась бы до вас. К тому же, если вы желаете тешить себя несбыточными мечтами, то должны быть готовы заплатить соответствующую цену. А вы этого не сделаете».

— Да, это было бы славно, — произнес он вслух.

— Ну, так чего же вы хотите, Кот? — Вопрос озадачил, почти испугал Мессенджейла. Теперь Томми смотрела на него откровенно пристальным взглядом и казалась еще более привлекательной, чем прежде, если только такое было возможно. — Вот вы сидите, такой спокойный и жизнерадостный. Неужели жизнь для вас столь ясна, столь полна смысла? Неужели вы действительно так уверены в себе? Неужели вы никогда не просыпались ночью со вспотевшими ладонями и сжавшимся от ужаса сердцем? — Она ни на секунду не отрывала своего ужасного взгляда от его глаз. — Да, наверное, с вами такого не происходит… А со мной случается. Видит бог, случается. Скажите, Кот, у вас никогда не возникает желания перебить все окна, перевернуть все вверх дном, вырваться из всех этих идиотских и прогнивших «соблюдай правила игры», «неси свой крест» и тому подобных установлений? Какой смысл во всех наших устремлениях и в соблюдении этих условностей, если, лак сказано в библии, все станет прахом и все мы уйдем во мрак? Неужели мысль об этом никогда не побуждает вас попытаться как-то изменить все это?…

С Мессенджейлом происходила удивительная вещь… Завороженно глядя в ее изумрудные глаза, он ощутил — всего лишь на миг, равный удару сердца, — как его охватила тоска по иной жизни, в которой нет низкопоклонства, махинаций и интриг, которая свободна от тревог, неустанных попыток, бесконечных начинаний, разочарований и того напряжения, с каким заставляешь робкие, или глупых, или откровенно враждебно настроенных людей видеть вещи так, как видишь их ты сам… Потом это ощущение пропало, растаяло, словно облачко в жаркий солнечный полдень, и Мессенджейл спросил, улыбнувшись:

— Но кто же в таком случае будет делать все то, что сейчас делается?

Томми опустила глаза. Мессенджейл понял, что она ничего больше не скажет. В следующую минуту он увидел, что к ним приближается Колдуэлл.

— Томми, мне придется сегодня вечером вернуться на службу, — сказал он. — Джин сообщает, что есть вопросы, требующие безотлагательного решения. — Заметив, что дочь возбуждена, Колдуэлл, нахмурившись, взглянул на Мессенджейла. — Ну, ну, дорогая, — он похлопал Томми по руке, — ты не должна выходить из себя по всякому поводу. В том, что мальчик захотел увидеться кое с кем из своей компании, показать девушку, нет ничего особенного…

Томми стремительно кивнула головой и сказала:

— Ничего, папа. Я успокоюсь.

— Посмотри на Мардж, у нее три сына…

— Да, но Гарри майор химических войск, Бенджи слишком молод, чтобы пойти на войну, а Джои надежно запрятан в Вест-Пойнте.

— Дорогая…

— А что, разве не так? Не так?

Несколько секунд Колдуэлл печально смотрел на дочь.

— Ты сама знаешь, дорогая, что это не так, — сказал он наконец.

Томми снова потупилась. Ее перчатки превратились в бесформенный ком.

— Знаю, — проговорила она тихо. — Я знаю, что говорить так — просто подло. — Она посмотрела на потолок. — Мардж — замечательная женщина, а я дрянь.

— Тебе не следует так взвинчивать себя…

Мессенджейлу пора было идти. Колдуэлл и Томми еще долго говорили о Донни, об этом высокомерном, дурно воспитанном парне. Тот миг — особенный миг откровений и неожиданностей — прошел. Пора было уходить, пройти по широким величественным авеню и найти утешение в просторных спокойных комнатах, где хранились карты, диаграммы, разведывательные сводки, оценки сил противника, организационно-штатные расписания и табели вооружений, — все то, что отбрасывало на жизнь людей густую тень, непоправимо изменяло их судьбы…

— Мне надо идти, — сказал он, поднявшись. — Благодарю за приглашение присоединиться к вашей компании, генерал. — Они обменялись рукопожатием. — Томми, я получил исключительное удовольствие. Как всегда.

Ее взгляд был отсутствующим, усталым.

— До свидания, Кот.

Пока Мессенджейл шел через бар к выходу, Колдуэлл говорил дочери:

— Завтра утром мальчик будет в полном твоем распоряжении. Почему бы тебе не сходить сегодня в кино, сейчас показывают новую картину. А часов в одиннадцать вернусь домой и я…

— Что я люблю больше всего, так это торт из взбитых яичных белков, сливок с сахаром и лимонных корочек, — заявил Бен Крайслер. — Или нет, слоеный вашингтонский торт! И совсем не потому, что я ура-патриот, я отнюдь не принадлежу к ним… Этакий, со свежим тягучим желтым кремом и шоколадными завитушками по всему верху. Боже, что за десерт! У тебя еще не текут слюнки, Сэм?