Энтон Майрер - Однажды орел…

Наконец Дэмон понял. Он поднялся на ноги, четко взял под козырек.

— Слушаюсь, сэр! — И, круто развернувшись, вышел на улицу

Мимо входа в дом проходил уже хвост колонны. Дэмон увидел эскимоса, кивнул ему, пристроился за ним и быстро приноровился к шагу партизан. Когда они поворачивали на запад и пересекали железнодорожную линию, до его слуха донесся приглушенный выстрел, похожий на хлопок надутого и разорванного бумажного пакета. «Господи, — пробормотал себе под нос Дэмон. — какая же это грязная, жестокая война…»

Они шли удивительно быстро, даже на подъемах партизаны почти бежали. Вскоре Дэмон почувствовал, что переключился на второе дыхание, и пока не отставал. Колонна избиралась на гору Удай по узкой тропе между огромными валунами. Деревня у подножия горы давно уже скрылась и темноте.

— А сколько еще? — спросил кто-то впереди Дэмона. — Сколько еще до Басюэ?

— Сорок семь ли, — ответил другой голос.

Дэмон произвел подсчет. Из-за голода, холода и усталости мозг работал с замедлением, как пулемет с застывшей смазкой. ли — это одна треть мили. Сорок сели, разделить на три. Получается пятнадцать и две трети. Следовательно, около шестнадцати миль. По пятьдесят три ли они уже прошли позавчера да еще четырнадцать сегодня во второй половине дня, когда выходили к деревне. Всего, стало быть, сто четырнадцать ли, или, если разделить на три, тридцать четыре, нет, тридцать восемь миль. Но это ведь только до Басюэ, а чтобы полностью гарантировать себя от опасности, им надо дойти до Дуняньто. И все это в темне три с лишним мили в час, то в гору, то под гору…

Дэмон начал отставать. Один за другим партизаны обгоняли его. Обгоняли эти оборванные, одетые в стеганую форму и тряпичные ботинки, нагруженные тюками, отрывисто дышащие низкорослые люди. Он смотрел на них в изумлении. Это просто невероятно. В вопросах физической подготовки он был очень придирчивым, завоевал себе репутацию лучшего из лучших спортсменов-ходоков в Бейлиссе и на острове Лусон; и вот теперь он оказался в хвосте колонны, и возможно, отстанет от нее совсем. Он, Сэм Дэмон, отстанет…

Они пересекли русло высохшей реки, подняв удушливую пыль — Дэмон ощущал ее на зубах, в горле. Еще один подъем, и они вышли на плоскую вершину небольшого холма, где когда-то было жилье или храм. Кто-то подал команду, все опустились на колени или прислонились спиной к камню. Дэмон медленно вытянул ноги; от усталости они дрожали, сильно пульсировала кровь в давно зажившей ране. Дэмон отпил несколько глотков из фляги, но вода была такой, что лучше бы ее не пить. Они наверняка теперь уже в безопасности и могут позволить себе отдохнуть, уверял себя Дэмон.

Подошел Линь. За его спиной торчал короткий ствол «томпсона». Он сел на корточки рядом с двумя офицерами и быстро что-то сказал им.

— Ай-ла! — воскликнул один из них. — Эрбэнь, туй, та мадэ… [61] А-а! Чтоб им провалиться, чертям… твою мать… ( кит. ) — Дэмон улыбнулся, несмотря на усталость: люди ругаются одинаково на всех языках. Торопливый диалог оборвался, офицеры поднялись на ноги и снова прозвучала страшная команда:

— Цзоу ба!

Дэмон не поверил своим ушам: они отдыхали всего три минуты, самое большое — четыре. Стараясь говорить как можно спокойнее, он спросил:

— В чем дело? Что случилось?

— Плохие известия. Цань Цзань, — ответил, подойдя к нему, Линь. — на Ханчжоу сюда движется японская кавалерия. Нам надо уходить как можно скорее…

Линь назначил небольшую группу партизан в арьергард, и отряд снова двинулся. Теперь они шли еще быстрее. Дэмон проглотил две таблетки аспирина и предложил несколько штук эскимосу, однако тот вежливо, но решительно отказался. Они перевалили через гору, потом еще через одну. Дэмон так устал, что уже не помнил никакой последовательности событий. Где-то в узком горном проходе дул порывистый и холодный ветер, и капельки пота на его лице замерзли; на каком-то участке бугристая, виляющая из стороны в сторону тропа шла над ущельем, в котором бушевала горная река, и ледяные брызги от нее больно жалили руки и щеки; в какой-то момент мимо него прошел странно хлюпавший ногами партизан. Посмотрев вниз, Дэмон с ужасом обнаружил, что тот обут в легкие открытые сандали, почти бос.

Дэмон оглянулся. Позади него были только эскимос — который отстал, Дэмон знал это, из уважения к нему, — Линь и два арьергардных разведчика. Все остальные шли впереди. Никто не отстал. Шестьдесят восемь человек за шестнадцать часов прошли тридцать восемь миль, провели бой, и никто — ни один человек — не отстал, не сошел с пути. Дэмон вспомнил изнурительный дневной и ночной марш в Суассон во Франции, памятный переход под дождем и ветром. Он тогда, помнится, нес чью-то винтовку… Фергасона? Нет, то была винтовка Клея. Но ведь солдаты тогда отставали, отставали и валились как убитые на обочину дороги. Таких, правда, было немного, но все же были. А этот вот переход намного длиннее и труднее, и совершают его одетые в лохмотья люди, с пустыми желудками к тому же. Почему они способны на это? Все без единого исключения? Фантастично! Полуголодные, полураздетые, полувооруженные солдаты, обладающие тем не менее чем-то таким, чего нет ни у каких других солдат, которых знал и видел Дэмон…