Энтон Майрер - Однажды орел…

— Может быть. — Сэм нежно обнял и поцеловал Томми в щеку. Утренний бриз лизнул верхушки высоких сосен, пошевелил их и покатился дальше, как будто в своей берлоге повернулся с боку на бок огромный ночной зверь. — Я люблю тебя, дорогая, — прошептал он ей на ухо. — Ты для меня в этом мире все. Ты и дети. У меня нет ни бешеных денег, ни своей конюшни, ни связей в канцелярии генерального адъютанта, и мне нечем особенно похвастать, как это делают другие. Но я не безразличен, дорогая, не безразличен к миру, в котором мы живем, к тому, что происходит в нашей стране.

Сэм помолчал. «Я так мало с ней говорю, — подумал он. — Мы много говорим о пустяках, но совсем забываем о важных и серьезных проблемах. Возможно, что сегодняшний сумасшедший скандал оказался даже полезным». Ему в голову неожиданно пришла мысль, что это очень важно, чтобы Томми знала и понимала, как он относится ко всему этому, важнее всего другого, что происходит между ними.

— Армия — это мое предназначение, дорогая. Это моя обязанность. Такая же, как обязанность стоящего на посту вблизи линии фронта солдата. Он просто несет службу, вот и все. Он вовсе не просился на этот пост, его назначили. Может быть, потому, что командир взвода считал этого солдата более бдительным, или более знающим, или более заботливым, чем другие, а может быть, солдат просто насолил чем-нибудь сержанту и тот отправил его за это на пост, а может быть, солдат попал на этот пост просто случайно, в результате элементарной жеребьевки. Все это не имеет существенного значения, важно лишь, что он находится на посту. На него возложены определенные обязанности, он на посту, и от того, что и как он будет делать в течение нескольких предстоящих часов, зависит благополучие и жизнь других солдат. Он обязан сделать все, что в его силах, чтобы быть готовым к любым неожиданностям. Я вот и есть такой солдат. Понимаешь?

Несколько секунд Томми напряженно всматривалась в его лицо, затем ее губы медленно изогнулись в улыбке — печальнейшей из всех улыбок, когда-либо виденных Сэмом на женском лице.

— Хорошо, Сэм.

— Ты понимаешь? Действительно понимаешь?

— Да, понимаю.

Неожиданно Сэма охватил необыкновенный восторг; всего десять лет назад он пи за что не поверил бы, что будет таким счастливым и что его спутницей в жизни станет такая прекрасная женщина, как Томми.

— Знаешь, дорогая, за это время у меня накопилось два месяца отпуска, и я возьму его после окончания школы. Мы поедем туда, куда ты захочешь, — в горы, на море, на север или на юг. На какой захочешь срок и туда, где по-твоему лучше всего. Как это тебе нравится? Ты называешь место, мы собираемся и едем!

Томми едва не задохнулась от радостного смеха и горячо расцеловала его.

— Замечательно, Сэм! Если ты стойко выдерживаешь все это, я выдержу тоже!

— Договорились?

— Договорились, — рассеянно кивнула она. — Знаешь, Сэм, ты необыкновенный человек! Ты очень хороший, но боюсь, что и очень глупый!

Сэм прижался лицом к ее груди.

— Может быть, — пробормотал он, — может быть.

Накопленный отпуск Сэм получил летом 1929 года, и они отправились на север. он снял со своего «ля-саля» заднее сиденье, смастерил на его месте каркас и уложил на него два обрезанных тюфяка так, чтобы дети могли на них и поиграть и отдохнуть в долгие жаркие послеобеденные часы, прямо среди разбросанных игрушек, накрошенного печенья и снятых штанишек и рубашонок. Все походное имущество: небольшую палатку с откидным полотнищем, постельные принадлежности и кухонную утварь — он разместил под каркасом, инструменты сложил в закрепленные на подножках ящики, а запасные шины подвесил на радиаторе. Томми весело подшучивала над ним:

— Ты собираешься так, как будто нам предстоит пересечь пустыню Гоби.

Сэм отвечал ей улыбкой и продолжал настойчиво подстукивать, подгонять, пришивать и укладывать: поездка была символичной, а все символичное должно быть без сучка и задоринки.

Это была поездка открытий. Томми стала совершенно другим человеком: она смеялась, пела, рассказывала детям забавные истории, играла с ними. Они медленно продвигались по проторенным дорогам, Томми то и дело брала в руки «Путеводитель по центральной части Соединенных Штатов для автомобильных туристов», который дал им один разочаровавшийся в ней капитан по фамилии Велли, и громко читала: «В Траволе поворачивайте вправо. Железнодорожную линию не пересекайте. Отель „Грэндвью“ будет с левой стороны. Здесь поворачивайте вправо и следуйте параллельно телеграфной линии. Затем, не доезжая четыре и шесть десятых мили до кузницы Гермеса Периса, там, где стоит высокий вяз, поверните влево».